Раз пенёк, два пенёк - [89]
— Участковый ваш — бетонный лоб. С таким не договоришься, если заметёт. МУсора остерегаться нужно, — обозначила вероятную опасность Борода.
— Это да. Андрюша Ефимов — с детства идейный. Помню, ещё пионером сопливым был, а уже активность проявлял несусветную: то на макулатуру всю школу гоношить начнёт, то металлолом какой-нить замутит.
Потом в военное училище поступил. Говорят, что ещё звёздочки получить не успел, а уже рапорт накатал, торопыга — в горячую точку, выполнять долг интернациональный. Ну, отправили его туда, пошли навстречу, так сказать! Назад инвалидом вернулся.
Из армии Ефимова комиссовали, как негодного по состоянию здоровья. Голодал бы сейчас на копеечной пенсии, контуженный. Спасибо Грендельману, да Иван Иванычу: один похлопотал в райкоме, второй справочки медицинские выправил-подправил. Взяли в ментовку Андрюшу, с грехом пополам, — рассказал вкратце биографию участкового Петя.
— Автоматчик! — сплюнула со злостью Клавка. Она не забыла, как жёстко «принимал» её участковый.
Кряхтя, выполз на свет Божий Суслонов. Боря выплеснул содержимое тазика прямо с крыльца и, не удосужившись сполоснуть посудину, вернулся в дом.
Прогремел вёдрами Шурка. Капусту из подполья он уже достал, но теперь Малофей захотел воды. Парень спорить с дедушкой не стал и отправился на колодец. Помочь пожилому человеку — святое дело!
Наконец-таки, вырулил из-за угла Панкратыч, с двумя бутылками в руках. Собеседники замолчали. Пропустив вперёд себя плотника, они направились в избу.
Суслонову удалось отозвать Шурку в сторонку:
— Кореш, дело есть. Тока — никому ни слова, идёт?
Услыхав слова «уважаемого» посетителя, Клавка насторожилась. Что там за тайны у плешивого? Борода, обойдя Борю сзади, неслышно подтянулась поближе к «корешам». Шурка заметил её маневр, но не придал этому значения.
— Говори.
— Короче — промблема, Кудря. Боюсь домой появляться. Заболел я. Ну, не совсем заболел, а как это сказать… В общем, букарахи у меня появились. Чешусь! — пожаловался практиканту Боря.
Клавка, не удержавшись, фыркнула. Суслонов живо обернулся, но Борода успела спрятаться за печку. Тем временем присутствующие замолчали.
Однако водитель автобуса не обратил на это внимания:
— Не знаешь, как вывести насекомых? Всё мудьё себе исцарапал!
Расчувствовавшись, Суслонов повысил интонации и почти уже кричал. Таким образом, интимная проблема Борис Борисыча стала достоянием общественности.
— Ты что, у меня в избе инфекцию разносишь, зараза?! — взъярился Малофей. В своё время переболев сифилисом, он страсть как боялся венерических заболеваний.
Борис Борисыч испуганно вжал голову в плечи, поняв, что тайна его стала секретом Полишинеля. Какой позор, стыдобища!
Однако Борода не усмотрела в Бориной напасти ничего предосудительного. Всякое в жизни случается!
— Тихо, старый, — для начала цыкнула на хозяина Клавка. Потом повернулась к Суслонову. — Твоих блошек на раз-два вывести можно!
— Как? Тётка, помоги, я в долгу не останусь! Кудря, кореш мой, подтвердит!
Шурка, с трудом сдерживаясь от смеха, молчаливо кивнул головой. Петя с интересом наблюдал за представлением.
— На литру найдёшь? — ухмыльнулась Клавка.
— А то!
Борода повернулась к хозяину и, неожиданно прихватив его за бороду, поинтересовалась:
— Скажи-ка мне, дедушка, не найдётся ли у тебя в хозяйстве дихлофосу?
— Был где-то! Хочу вот тараканов потравить, да всё не соберусь никак, — непонимающе отвечал старик, скривив от боли физиономию. Никак, симпатию выражает молодуха?
— Тащи сюда. А ты, касатик, покамест побрил бы хозяйство у себя в штанах, — Борода взялась лечить Борину «инфекцию».
— Чем поскрестись-то? — спросил Суслонов обескуражено.
— Дед, пошукай по сусекам. Может, мойку найдёшь?
Малофей кивнул трёпаной бородой и исчез в сенях. Скоро он вернулся. Борис Борисыч получил в пользование от хозяина бутылочку «Дихлофоса», а так же порыжелый от ржавчины, бритвенный станок.
— Лезвие, правда, не очень. Но ты его не выкидывай, как поброешься. Мало ли, пригодится ишо по хозяйству — карандаш какой наточить…
Боря выпил полстакана и, прихватив с собой кусок хозяйственного мыла, вышёл вон.
Петя кивнул Шурке:
— Разговор есть, кентуха.
Практикант отставил в сторону стакан с чаем и встал с табурета. Борода поднялась следом. Все втроём они отправились во двор.
На улице Клавка стала крутить по сторонам головой:
— Куда сквозанул этот потерпевший? Не дай Бог, услышит базар!
— Да уж! Вся деревня в курсах будет, за чего мы тут тёрли! — согласился с ней Петя.
Предусмотрительная баба решила, во избежание нежелательных казусов, осмотреть Малофеевы угодья. Она пошла вдоль дома, заглядывая буквально под каждый куст. Наконец, Борода обнаружила Борис Борисыча — на задворках избы, около выгребной ямы.
Сняв штаны, водитель Суслонов усердно мылил мошонку. Подле Бори находилась большая кружка с водой и бритвенный станок. Судя по всему, процедура только начиналась.
Клавка облегчённо махнула рукой:
— Пойдём, братки, терпила занят.
Уселись на завалинке, с другой, противоположной, стороны избы. Здесь их никто не мог подслушать.
— Шурка, мы порешали — будем откапывать упыря. Уже замётано и обсуждению, как говорится, не подлежит. А тебе я задаю прямой вопрос: подмогнёшь своему кенту, или нет? Если откажешься — без обид. Но твоё участие было бы очень кстати, — Петя не стал ходить вокруг, да около.
Можно ли стать богом? Алан – успешный сценарист популярных реалити-шоу. С просьбой написать шоу с их участием к нему обращаются неожиданные заказчики – российские олигархи. Зачем им это? И что за таинственный, волшебный город, известный только спецслужбам, ищут в Поволжье войска Новороссии, объявившей войну России? Действительно ли в этом месте уже много десятилетий ведутся секретные эксперименты, обещающие бессмертие? И почему все, что пишет Алан, сбывается? Пласты масштабной картины недалекого будущего связывает судьба одной женщины, решившей, что у нее нет судьбы и что она – хозяйка своего мира.
Автобиографическую эпопею мастера нон-фикшн Александра Гениса (“Обратный адрес”, “Камасутра книжника”, “Картинки с выставки”, “Гость”) продолжает том кулинарной прозы. Один из основателей этого жанра пишет о еде с той же страстью, юмором и любовью, что о странах, книгах и людях. “Конечно, русское застолье предпочитает то, что льется, но не ограничивается им. Невиданный репертуар закусок и неслыханный запас супов делает кухню России не беднее ее словесности. Беда в том, что обе плохо переводятся. Чаще всего у иностранцев получается «Княгиня Гришка» – так Ильф и Петров прозвали голливудские фильмы из русской истории” (Александр Генис).
Сэм Дюшан, сочинитель шпионских романов, вдохновленный бессмертным шедевром Сервантеса, придумывает своего Дон Кихота – пожилого торговца Кишота, настоящего фаната телевидения, влюбленного в телезвезду. Вместе со своим (воображаемым) сыном Санчо Кишот пускается в полное авантюр странствие по Америке, чтобы доказать, что он достоин благосклонности своей возлюбленной. А его создатель, переживающий экзистенциальный кризис среднего возраста, проходит собственные испытания.
Судьба иногда готовит человеку странные испытания: ребенок, чей отец отбывает срок на зоне, носит фамилию Блаженный. 1986 год — после Средней Азии его отправляют в Афганистан. И судьба святого приобретает новые прочтения в жизни обыкновенного русского паренька. Дар прозрения дается только взамен грядущих больших потерь. Угадаешь ли ты в сослуживце заклятого врага, пока вы оба боретесь за жизнь и стоите по одну сторону фронта? Способна ли любовь женщины вылечить раны, нанесенные войной? Счастливые финалы возможны и в наше время. Такой пронзительной истории о любви и смерти еще не знала русская проза!
В романе «Крепость» известного отечественного писателя и философа, Владимира Кантора жизнь изображается в ее трагедийной реальности. Поэтому любой поступок человека здесь поверяется высшей ответственностью — ответственностью судьбы. «Коротенький обрывок рода - два-три звена», как писал Блок, позволяет понять движение времени. «Если бы в нашей стране существовала живая литературная критика и естественно и свободно выражалось общественное мнение, этот роман вызвал бы бурю: и хулы, и хвалы. ... С жестокой беспощадностью, позволительной только искусству, автор романа всматривается в человека - в его интимных, низменных и высоких поступках и переживаниях.
Повесть известной писательницы Нины Платоновой «Я детству сказал до свиданья» рассказывает о Саше Булатове — трудном подростке из неблагополучной семьи, волею обстоятельств оказавшемся в исправительно-трудовой колонии. Написанная в несколько необычной манере, она привлекает внимание своей исповедальной формой, пронизана верой в человека — творца своей судьбы. Книга адресуется юношеству.