Раз пенёк, два пенёк - [74]

— Интересно, — пробормотал Петя. И тут же спросил, — а кто зажмурился? Ты в курсе, кентуха?

— Какая-то Афе… геновна, что ли? Как-то так, — неуверенно произнёс кудрявый.

Малофей, молчавший до этого в углу, тихонько пукнул. Присвистнул удивлённо Петя, потом воцарилась гробовая тишина. Шурка непонимающе крутил головой, соображая — что же такого он мог ляпнуть?

Наконец Клавка нарушила молчание:

— В рот компот!

— Да что случилось-то? — Шурка, как ни старался, ничего не мог понять.

Петя, бывший уже в курсе ночных злоключений Малофея, попытался объяснить приятелю ситуацию:

— Понимаешь, кентуха… Вот дед говорит, что видел, как нынешней ночью Кабан к этой самой Афиногеновне в дом заходил.

Кабан бродит по ночам? Да ещё и людей убивает? Нет, ерунда! Чушь какая-то! Этот Малофей наговорит! Он же по возрасту — ровесник ещё русско-японской кампании. Хорош свидетель! Почище Панкратыча будет.

Шурка, как можно мягче, выразил своё недоверие:

— Нет, я думаю — дедушка ошибся. Старость не радость: зрение плохое, слух подводит. Опять же — галлюцинации на почве, извините, пьянства.

— Какой пьянства?! — взвизгнул Малофей, — я тверёзый был, как стёклышко! А зрение у меня — двести процент! Белку в глаз бью! И слух у меня отличный. А вина могу выпить море — и ни в одном глазу!

— Тихо-тихо! — успокоила разбушевавшегося старика Борода.

Она подала стакан Малофею. Дед выпил и обиженно засопел, нахохлившись. Охотника оскорбили Шуркины слова. Щенок, сОпли ещё на кулак не мотал!

— А Панкратыч? — задал резонный вопрос Петя, — Шурка, вспомни, что он говорил! Панкратыч-то Кабана тоже видел!

— Ну, Панкратыч, гы-гы! Этот наговорит. Врун-сказочник! — хохотнул практикант.

Петя ничего не ответил, Клавка лишь пожала плечами. Да и Прохор, против обыкновения, в полемику вступать не спешил.

Малофей же заговорил снова, тыча из своего угла в Шурку пальцем:

— Вот ты такой умный, да? Скажи-ка мне, паря: слышал ли ты чего о ведьме, что под пеньками лежит? А за упырей, что кровушку людскую пили, не ведаешь? Здесь в гражданскую такие дела творились, что упаси Господь! Сколько народу сгинуло — по сию пору неизвестно. А ты говоришь… галлюцинации, пьянство! Сам дурак!

— Война — она на то и война. На ней убивают. Не упыри с ведьмами злодействуют, а люди людей губят, — Шурка, воспитанный в советском духе, относился к подобным легендам скептически.

— Дык, вот я о том и толкую! Тогда, конечно, ералаш творился полный. Красные, белые, не пойми, кто. Стреляли друг в друга. Но были иные смерти, непонятные. Упырь людей со свету сживал! — выпучив глаза, вещал Малофей.

Шурка дальше не стал спорить со стариком. Он лишь тяжело вздохнул — мол, что взять с убогого? Петя с Прохором тактично молчали, не принимая ничью сторону.

— Приплыли! — развела руками Клавка.

Она тоже никак не могла понять: что же происходит? В натуре мертвец ожил, или это пустой базар пуляют? Ясно было лишь одно. Нехорошие дела стали твориться в Березняках!

Наутро Суслонов оперативно забрал груз «двести». С погрузкой помогли незаменимые Петя с Панкратычем. Выдав им три рубля «командировочных» и забрав с собой Шурку, Боря отправился в путь.

— Вот, Афиногеновна померла, — сокрушался Суслонов, накручивая баранку, — уходит старая гвардия. Баба была, доложу тебе, Кудря — ух! Полпосёлка мужиков с ей шпокались. Да и я, грешный, дело прошлое, девственности лишился через эту самую Афиногеновну. В седьмом классе. Три рубля накопил — на обедах сэкономил — пришёл к ней, говорю: дашь? Она мне: отвали, щенок! Я ей трёшку на стол — бац! Хорошо, говорит, покажу тебе мастерство-шестой разряд. Показала — да так, что я после неделю, как черепаха, ходил враскорячку. Вот такая женщина была — не то, что ваши мокрощёлки!

Боря замолчал, по всей видимости, предаваясь сладостным воспоминаниям.

Потом добавил грустно:

— Кто бы мне тогда сказал, что повезу её в морг — ни в жисть бы не поверил. Да, дела…

— А Кабан с ней дружил? Организмами?

— Это как? — не дошло до Суслонова.

— Ну, спал с ней? — кудрявый сделал неприличный жест.

— Мм… думаю, да, — поразмыслив, ответил Боря, — я подозреваю, что они были в связи. Похаживал Кабан к сторожихе, похаживал. Говорил мне — вином поит его старуха бесплатно. Ага, чичас! Так Боря и поверил. С каких шанег стала бы Афиногеновна на Кабана деньги тратить? У этой профуры снега зимой не допросишься, было. А Кабан к ей заныривал частенько, да всё на ночь глядя. Шпокались они — к бабке не ходи.

За разговорами время летело незаметно. К обеду «кореша» приехали в райцентр.

Петя прогуливался. На полученную трёшку они с Панкратычем купили самогонки и, как водится, выпили её. Плотник отправился домой отдыхать, а Синий решил пройтись по посёлку. Домой — в духоту — никак не хотелось.

Петя вышел на центральную улицу и, не спеша, направился в сторону магазина: туда, куда не зарастёт народная тропа.

Синий уже подходил к сельмагу, как вдруг его окликнул знакомый голос:

— Здравствуй, Петя!

Обернувшись, он увидел Татьяну.

Как обычно при встрече с ней, сердце Синего слегка дрогнуло. Разом вспомнилось всё: и первые поцелуи, и глупая ревность, и пылкая юношеская любовь.