Раз пенёк, два пенёк - [16]

Шурка тяжело вздохнул и, бросив спичку, поднялся с колеса. Чёрт бы побрал эту работу!

— Привет, трудяги! Из училища сюда приехали? Я тоже на отработке здесь. Два года после института надо пахать в этом совхозе. Меня Алан зовут, — подошедший к практикантам молодой парень поздоровался за руку с обоими.

— Чем занимаетесь после работы? Я зайду к вам на чаёк, добро? Ну, тогда — до вечера, мне ещё на поле съездить нужно, — Алан ушёл, насвистывая.

Практиканты отправились в мастерские, ремонтировать проклятущий трактор.

У Шурки подгорела каша. Васька, поковыряв ложкой немного, отодвинул тарелку в сторону. Кушать, конечно, хотелось, но можно ведь чайку с батоном и с икрой кабачковой попить. А завтра на обеде покормят.

Шурка, поняв, что друг остаётся голодным по его вине, предложил несмело:

— Может, картошки поджарим?

— Давай поджарим, конечно. Кашу я с детства не люблю.

Кудрявый отправился на кухню. Вскорости чуткое ухо Васьки уловило нецензурную брань на повышенных тонах. Кажется, Шурка вступил в конфликт с соседями!

Опасения юноши подтвердились. Выглянув на коридор, он увидел, что один из соседей, Петя — называемый всеми Синим — брызжет слюной и истерично хватается за кухонный нож. Второй, менее агрессивный, Панкратыч — пытается что-то объяснить возмущённому, схватившему уже в качестве самообороны сковородку, Шурке, показывая на мешок. Из которого заметно убыло.

Возможно, придётся отстаивать своё имущество силой! Васька двинулся на помощь товарищу.

Увидев, что нахрапом проблему разрешить не получится, Петя неожиданно успокоился:

— Стоп, стоп, давайте без ругани разберёмся. И чего это нас всех понесло? Да, взяли немного картошечки, но мы этого и не отрицаем. Конечно, с возвратом. Чего нам делить, пацаны? Мы же соседи, а соседи должны жить дружно. Павлик, подтверди!

Вас, ребята, к столу — милости просим. У нас и выпить есть. Шурка, будешь? Нет проблем, сейчас сообразим, а ты, Васька, пойди, картофанчику похряпай. Всё, надеюсь, конфликт исчерпан?

Глаза Синего бегали. Петя понимал, что они с Панкратычем совершили не очень красивый поступок.

— Ладно, по сто грамм «мировых»! — согласился кудрявый.

Васька лишь тяжело вздохнул. Не часто ли Шурка прикладывается к бутылке?

Около семи вечера пришёл гость — с коньяком! Шурка, приняв уже «стопку мира» с соседями, гостинцу втайне обрадовался.

Алан оказался в этом посёлке три месяца назад. По направлению, после окончания института. Молодого осетина Грендельман сразу же поставил на должность мастера.

Небритый, одетый в зелёную штормовку и тельняшку, Алан походил на морского волка, каким-то ветром занесённого в далёкое лесное захолустье. Говорил мастер по-русски совершенно чисто, без акцента, и только иногда проскальзывали в речи его кавказские интонации. Алан тяготился в глуши, ему было ужасно скучно, и он не представлял себе, как тут можно проторчать целых два года — именно столько времени по закону требовалось отработать после окончания института.

Оказалось, что живёт он совсем неподалёку. В таком же точно типовом доме, но занимает целую квартиру, соседствуя с местным фельдшером.

— Как вам тут, парни? Я от скуки умираю в этой глухомани. Может, сходим в гости к дэвушкам? — Алан намеренно исказил последнее слово.

— К дэвушкам — это хорошо! — ответил Шурка, встрепенувшись.

Очень интересное предложение! Только вот с Васькой, пожалуй, что каши не сваришь. Опять начнёт: в деревне все девчонки наперечёт, директор будет ругаться… Вон, как морду скуксил! Ну, нет, Шурка принимает сторону гостя!

— Васька, мы же не монахи, блин! Не может нам Крендель запретить общаться с противоположным полом! Нет такого закона!

— Э, он всем так говорит, — засмеялся Алан, уловив причину, — меня тоже пугал, помнится. Короче, под мою ответственность, если что!

Васька вздохнул, снял очки и начал тщательно их протирать. Ну же, рожай! Шурка сидел, как на гвоздях. Васька надел очки.

— Я знаю, — осетин подмигнул, — где все мы найдём себе невест. Здесь неподалёку находится женская комендатура. Там девчонок — пруд пруди! Есть и чёрненькие, и беленькие, и толстенькие, и худенькие. Как говорится: всякой масти — до страсти.

Гость разлил коньяк по чашкам. Васька своё чуть пригубил, а Шурка выпил, как полагается — до дна.

Между тем мастер, словно змей-искуситель, продолжал завлекать мятущиеся души практикантов:

— Скажу больше. Тобой, — он ткнул в сторону Васьки, — уже интересовались. Женщина — вах! Полжизни за такую!

Палец Алана чуть не упёрся в дужку очков юноши. Васькины уши зарделись. Умный практикант уже догадывался, что за девушка выражала ему свою симпатию.

— И где находится это бабье царство? — снова подал осипший голос Шурка.

— Ай, кудрявый, молодец — именно царство! Главное — не трусить! Женское сердце не устоит перед настоящим джигитом! — напирал гость.

Васька наконец-то дал согласие. Прихватив коньяк, ребята отправились в спецкомендатуру, расположенную в двух километрах от посёлка.

Они быстро добрались до ветхой таблички с перечёркнутой надписью «Березняки». Пять минут бодрого ходу — и приятели оказались на мосту, перекинутом через ручей. Дальше молодые люди вышли на развилку. Грунтовка уходила направо и огибала холм, заросший колючей ежевикой. Ребята же повернули влево — на новую дорогу, крытую бетонными плитами. Шоссе прямой стрелой врезалось в лесной массив — мрачный вековой ельник.