Райский синдром - [6]

Она добежала до соснового леса, когда он поймал ее. Она упала на мягкую постель из пахучих игл, и он последовал за ней…

Он полюбил эти сосновые леса. Было настоящим счастьем помогать Мэрамэни собирать хрупкие сучья для огня в их лечебном вигваме. Он любил Мэрамэни, но иногда ее черные глаза смотрели слишком глубоко.

Однажды они лежали, обнявшись возле ямы с костром, когда она подняла голову и сказала:

– С каждым днем я все сильнее люблю тебя. Но ты…

Он поцеловал ее.

– Это все сны, – сказал он.

– Я думала, это все прошло. Я думала, ты больше не высматриваешь в небе странный вигвам.

Он отпустил ее.

– Знаешь, сны вернулись. Я опять видел лица. Даже в дневное время я их вижу. Они едва различимые, но я чувствую, что знаю их. Я чувствую, что мое место рядом с ними. Не здесь, не здесь. Я не имею права на все это счастье.

Она улыбнулась, глядя на его встревоженное лицо.

– У меня есть подарок для тебя. Я ношу твоего ребенка, Кирк.

Его охватило чувство невыразимой нежности. Лицо его просветлело. Он привлек ее к себе.

Снова без стука Мак-Кой вошел в каюту Спока.

– Мне казалось, что я велел тебе явиться в изолятор, – сказал он с раздражением.

Спок едва взглянул на него, оторвавшись от своего маленького компьютера.

– Не время, – сказал он. – Мне нужно расшифровать эти символы на обелиске. Мне кажется, что это высокопрогрессивная форма кодирования.

– Вы пытаетесь сделать это с тех самых пор как мы повернули обратно к планете. Это уже пятьдесят восемь дней!

Спок провел рукой по усталым глазам, словно для того, чтобы стереть туман перед ними. Он очень осунулся.

– Я знаю об этом, доктор. Я также знаю, что у нас есть не более четырех часов, чтобы провести поиски, когда мы достигнем планеты. Я чувствую, что эти символы – это ключ.

– Вы не расшифруете их, если будете так истязать себя! – Мак-Кой перешел на спокойный тон уговоров. – Спок, вы в последние недели едва ли ели и спали. Если вы не дадите себе отдыха, скорее всего, вы свалитесь.

– Я не голоден, доктор. А в стрессовом состоянии мы, вулканиты, можем обходиться без сна в течение нескольких недель.

Мак-Кой направил на него свой медицинский трикодер. Уставившись на него, он сказал:

– Ну, надо сказать, что ваш вулканический обмен веществ настолько низок, что его едва ли можно измерить. А что касается давления этой зеленой ледяной воды в ваших венах, которую вы называете кровью…

Чтобы выпрямиться, Споку пришлось опереться на консоль.

– Мое физическое состояние не имеет значения. Важен обелиск.

– Мой диагноз – истощение, вызванное усталостью и чувством вины. Да, вины. Вы вините себя за то, что корабль пострадал. – Мак-Кой потряс Спока за плечо. – Послушайте меня! Вы приняли решение! Джим принял бы то же решение. Я предписываю вам отдых. Мне нужно позвать охранников, чтобы силой заставить вас подчиниться.

Спок отрицательно покачал головой. Он нетвердой походкой направился к своей койке и лег на нее. Но не успел удовлетворенный Мак-Кой закрыть за собой дверь, как он снова встал и вернулся к компьютеру.

Кирк пытался улучшить освещение вигвама, сконструировав примитивную лампу. Но Мэрамэни никак не могла понять назначение фитиля.

– Она превратит ночь в день? – с удивлением спросила она. – И я смогу больше готовить и за… за…

– Заготавливать пищу, – сказал Кирк.

– На случай голода. – Они улыбнулись друг другу. – А, – сказала она, – вот зачем ты делаешь лампу: чтобы я вечно готовила.

Его смех внезапно оборвался. Лицо Мэрамэни напряглось от страха. Порыв ветра рванул дверь вигвама.

– Чего ты боишься? – спросил он. – Это просто ветер.

– Мэрамэни – глупая девчонка, – сказала она. – Нечего бояться. Ты рядом. – Но она подошла к двери вигвама и с опаской посмотрела на небо. Затем вернулась. – Пора идти в храм, Кирк. Люди будут там ждать тебя.

– Зачем?

– Чтобы ты спас их, – просто ответила она.

– Ветер не может причинить им вреда. – Но тревога на ее лице не проходила.

– Ветер – это только начало, – сказала она. – Скоро он превратится в ураган, и река вздуется. Затем небо потемнеет и земля затрясется. Только ты можешь спасти нас.

– Я ничего не могу сделать с ветром и небом.

Она выхватила у него лампу и, схватив его за руку, потянула к дверям.

– Идем, Кирк. Ты должен пойти.

Чувство опасности внезапно навалилось на него.

– Мэрамэни, подожди.

Она сильнее потянула его, ее страх нарастал.

– Мы должны успеть, пока не слишком поздно! Ты должен войти в храм и заставить сиять синее пламя.

Кирк уставился на нее, беспомощный и непонимающий.

– Но я не знаю, как попасть внутрь храма!

– Ты – Бог!

Он грубо схватил ее за плечи.

– Я не Бог. Я человек, просто человек!

Она отшатнулась от него.

– Нет! Нет! Ты – Бог, Кирк.

– Посмотри на меня, – сказал он, – и послушай. Я не Бог. Если ты можешь любить только Бога, ты не можешь любить меня. Я повторяю снова – я не Бог.

Она обхватила его шею руками, покрывая лицо страстными поцелуями.

– Тогда это нужно хранить в секрете! Если ты не Бог, люди убьют тебя!

Еще более яростный порыв ветра потряс стены вигвама. Мэрамэни закричала:

– Ты должен поговорить с людьми, или они скажут, что ты не Бог. Идем, Кирк, идем.

Племя собралось около центрального вигвама. Под порывами поднимающегося ветра щиты, копья, ножи были сброшены со стен. Женщины кричали, прижимая к себе детей, пряча их под груды шкур. Сэлиш пробился сквозь обезумевшую толпу и встал напротив Кирка.