Рай. Том 1 - [2]

— Беда не в отметках, — грустно улыбнулась Мередит, — и не в том, как я выгляжу. Вот это все… — Она широким жестом обвела просторную, обставленную старинной мебелью спальню, похожую на все остальные сорок пять комнат особняка Бенкрофтов:

— Все считают меня придурочной, потому что по настоянию отца Фенвик возит меня в школу.

— Ну и что в этом плохого, позвольте спросить?

— Остальные идут туда пешком или приезжают на школьном автобусе.

— И?..

— И не являются туда на «роллс-ройсе»с водителем! — И Мередит почти с завистью добавила:

— Их отцы — сантехники и бухгалтеры. Один даже работает в нашем магазине.

Не в силах ничего возразить против логики умозаключений девочки и не желая признаться, что все это чистая правда, миссис Эллис тем не менее сказала:

— Но эта новая девочка в школе… она не находит странным, что Фенвик вас возит?

— Нет, — виновато хмыкнула Мередит, отчего глаза за стеклами очков неожиданно сверкнули, — потому что считает Фенвика моим отцом. Я объяснила, что мой отец работает на богатых людей — владельцев магазина.

— Не может быть!

— Честное слово… И мне ничуть не стыдно! Нужно было с самого начала так и сказать всем в классе, да только врать не хотелось.

— А разве сейчас вы не солгали? — укоризненно вздохнула миссис Эллис.

— Это не совсем ложь, — жалобно проговорила Мередит. — Отец как-то объяснил, что «Бенкрофт энд компани»— корпорация, а корпорацией на самом деле владеют акционеры. Поэтому как президент компании отец, по крайней мере формально, считается служащим, нанятым акционерами. Понимаете?

— Не очень, — призналась экономка. — Кто же владеет акциями?

Мередит смущенно потупилась:

— В основном мы.

Подобные принципы работы «Бенкрофт энд ком-пани»— знаменитого универмага, расположенного в самом центре Чикаго, казались экономке совершенно непостижимыми, но Мередит часто выказывала необыкновенное для четырнадцатилетней девочки умение разбираться в бизнесе. Хотя, с внезапным, но безнадежным осуждением отца Мередит подумала миссис Эллис, что тут сверхъестественного, если человек обращает внимание на собственную дочь лишь для того, чтобы в очередной раз прочесть ей наставление, как лучше управлять магазином. Вероятнее всего, именно Филипа Бенкрофта следует винить за то, что девочка никак не может приспособиться к школьной жизни. Он обращался с дочерью, как со взрослым человеком, и настаивал, чтобы она в любой ситуаций разговаривала и вела себя соответственно. В тех редких случаях, когда он принимал друзей, Мередит доверялась роль хозяйки дома. В результате девочка совершенно непринужденно чувствовала себя среди взрослых, но понятия не имела, о чем говорить со сверстниками.

— Вы правы насчет одного, — продолжала Мередит. — Я больше не желаю дурачить Лайзу Понтини. Просто подумала, что если у нее будет время узнать меня получше, она не отвернется от меня, узнав, что на самом деле Фенвик — наш водитель. Она ничего не заподозрила единственно потому, что никого не знает в нашем классе и всегда уходит домой сразу после занятий. У Лайзы семь братьев и сестер, и она должна помогать по дому.

Миссис Эллис неуклюже похлопала Мередит по руке, пытаясь придумать какие-нибудь ободряющие слова.

— Утро вечера мудренее, — объявила наконец экономка, прибегая к очередной избитой банальности, в которых привыкла находить утешение, и, захватив поднос, направилась к выходу. Остановившись у самого порога, она обернулась;

— И помните, — наставляла она Мередит натужно-веселым голосом, — будет и на вашей улице праздник.

Девочка не знала, плакать ей или смеяться. — Спасибо, миссис Эллис, вы мне очень помогли.

И, дождавшись, пока за экономкой закроется дверь, она медленно подняла альбом. Когда вырезка из «Трибюн» была крепко приклеена к странице, Мередит долго смотрела на нее, потом осторожно коснулась смеющихся губ Паркера. Мысль о том, как она будет кружиться в его объятиях, заставила ее вздрогнуть от ужаса, смешанного с предвкушением чего-то ослепительного. Сегодня четверг. Вечер у мисс Эппингем послезавтра. Целая вечность ожидания!

Мередит, вздохнув, перелистала страницы большого альбома. Сначала шли очень старые, пожелтевшие вырезки с выцветшими от времени снимками. Альбом когда-то принадлежал ее матери, Кэролайн, и служил единственным ощутимым доказательством того, что Кэролайн Эдварде Бенкрофт вообще существовала на свете и жила в этом особняке. Все остальные принадлежащие ей вещи были убраны из дома по приказу Филипа Бенкрофта.

Кэролайн Эдварде была актрисой, правда, не особого таланта, если верить критикам, но, без сомнения, очаровательной и обаятельной женщиной. Мередит изучала поблекшие снимки, но не читала заметок, потому что знала наизусть каждое слово. Она помнила, что Кэри Грант провожал мать на церемонию присуждения наград Академии в 1955 году, а Дэвид Наивен считал ее самой ослепительной красавицей в подлунном мире, и что Дэвид Селзник приглашал Кэролайн сниматься в одной из своих картин. Мередит помнила также, что мать играла в трех бродвейских мюзиклах, и критики, уничтожающе отзывавшиеся об ее игре, превозносили, однако, стройные ножки и идеальную фигуру. Репортеры светской хроники намекали на страстные романы между Кэролайн и почти всеми героями-любовниками в спектаклях и фильмах. В альбом были вклеены снимки Кэролайн, закутанной в дорогие меха, на вечеринке в Риме, в черном вечернем платье без бретелек — в игорном зале Монте-Карло. На одной фотографии она в узеньком бикини загорает на пляже в Монако, на другой — катается в Гстааде на лыжах в компании олимпийского чемпиона Швеции. Для Мередит было очевидным, что Кэролайн постоянно окружали привлекательные мужчины.