Рай. Том 1 - [3]

Последняя вырезка была наклеена матерью полгода спустя после поездки в Гстаад. На фотографии Кэролайн в роскошном белом подвенечном платье, смеясь, сбегает вниз по ступенькам собора под руку с Филипом Бенкрофтом под дождем из рисовых зерен. Ведущие светской хроники из кожи вон лезли, чтобы описать свадьбу, ставшую событием сезона. На прием в «Палмер Хаус-хотэл» представители прессы не допускались, но тем не менее скрупулезно перечислили всех знаменитых гостей, приглашенных счастливым женихом, — от Вандербильдов и Уитни до судей Верховного суда и четырех американских сенаторов.

Супружеская жизнь длилась два года — достаточно долго, чтобы Кэролайн успела забеременеть, родить девочку, броситься в объятия подозрительной личности — тренера по конному спорту — и сбежать в Европу с поддельным итальянским графом, гостившим к тому же в доме Бенкрофтов.

Больше Мередит почти ничего не знала, если не считать того, что мать ни разу не удосужилась послать ей письмо, не говоря уже о поздравительной открытке на день рождения. Отец Мередит, придававший огромное значение достоинству, как, впрочем, и другим старомодным ценностям, считал ее мать эгоистичной потаскухой, не имеющей ни малейшего представления о супружеской верности и материнском долге. Когда Мередит исполнился год, Филип подал на развод и обратился в суд с заявлением о получении опеки над дочерью, готовый пустить в ход все немалое политическое и финансовое влияние Бенкрофтов, чтобы до биться своего и лишить Кэролайн родительских прав. Правда, особых усилий не понадобилось. Если верить словам Филипа, мать даже не явилась на судебное заседание и, уж конечно, не пыталась вступить в бой с бывшим мужем.

Выиграв иск, Филип решил сделать все, чтобы дочь не пошла по стопам матери. Он был полон решимости добиться, чтобы Мередит заняла подобающее место в длинном ряду исполненных достоинства женщин, носивших фамилию Бенкрофт и проживших примерную жизнь, посвященную добрым делам и благотворительности, подобающую их положению, чьи репутации никогда не затронула и тень скандала.

Когда Мередит настало время идти в школу, Филип, к собственному раздражению, обнаружил, что принципы поведения даже в его обществе стали значительно менее строгими. Многие из его знакомых более благодушно смотрели на поведение своих детей и даже посылали своих отпрысков в такие прогрессивные школы, как Бентли и Ривервью. Посетив эти школы, Филип услышал странные для себя фразы: «занятия без домашних заданий»и «самовыражение». Столь прогрессивное обучение казалось ему обыкновенной распущенностью и говорило лишь о весьма невысоких стандартах. Филип не пожелал и слышать ни о чем подобном и записал дочь в закрытую католическую школу Святого Стефана, управляемую монахинями-бенедиктинками, ту самую школу, которую в свое время посещали его мать и тетя.

В этой школе ему нравилось все. Тридцать четыре первоклассницы в скромных серо-голубых джемперах в клеточку, и десять мальчиков в белых сорочках и голубых галстуках почтительно встали, как только Филип в сопровождении монахини вошел в комнату. Сорок четыре юных голоса пропели хором:

— Доброе утро, сестра!

Кроме того, обучение здесь до сих пор велось академическими методами в отличие от Бентли, где Филип своими глазами видел, как некоторые дети рисовали, окуная пальцы в гуашь, а остальные, те, кто хотел заниматься, трудились над математическими заданиями. Кроме того, здесь Мередит впитает и строгие правила морали.

Отец не закрывал глаза на то, что теперь в домах по соседству со школой Святого Стефана живут люди более скромного положения, чем в былые времена, но был одержим желанием, чтобы дочь воспитывалась так же, как порядочные женщины трех поколений Бенкрофтов, посещавшие эту школу. Пришлось решить проблему неподходящего окружения, приказав водителю каждое утро отвозить Мередит в школу.

Единственное, чего не удавалось понять Филипу, — то, что мальчики и девочки, посещавшие школу, совсем не были, как раньше, добродетельными маленькими созданиями. Обычные ребятишки из семей среднего достатка и даже совсем бедных, они вместе играли, вместе ходили в школу и все как один подозрительно относились к отпрыскам более состоятельных семей.

Мередит тоже не сознавала этого, когда переступила порог первого класса. Одетая в аккуратную серо-голубую клетчатую форму и сжимая новую корзинку с завтраком, она буквально тряслась от нервного возбуждения, как любая шестилетняя девочка, перед встречей с целым классом незнакомых детей, но совсем не чувствовала страха. Проведя почти всю жизнь в относительном одиночестве, если не считать отца и слуг в качестве компаньонов, девочка нетерпеливо предвкушала, что теперь у нее наконец появятся друзья.

Первый день прошел довольно спокойно, но дела неожиданно обернулись куда хуже, когда после уроков ученики высыпали на площадку для игр и автостоянку. На площадке Мередит уже поджидал стоящий у «роллс-ройса» Фенвик в черной шоферской униформе. Остальные дети замерли, глядя на нее с раскрытыми ртами, и тут же определили, что новая ученица богата, а следовательно, «не такая».