Рай: Потерянный рай. Возвращенный рай - [38]

Он шел один, без всякой свиты, кроме

Своих природных совершенств: он сам.

В себе самом носил свой сан высокий,

Торжественней, чем скучная вся пышность

Князей, с их длинной свитою коней,

Ведомых за узду, и слуг в одеждах,

Покрытых златом, чтобы ослепить

Толпу, на них взирающую жадно.

Приблизившись, Адам хотя без страха,

Но с кротким подчиненьем и почтеньем

Склонился перед высшим существом

И молвил: «Ты, я вижу, небожитель:

Не кто иной, как жители Небес,

Не обладает образом столь дивным;

И так как ты с престола в Небесах

Сошел сюда в блаженные селенья,

Своим их посещением почтив,

То удостой у нас двоих, которым

Всевышний дал край этот во владенье,

Провесть отдохновения часы

В тенистой той беседке и отведать

Все то, что сад нам лучшего дает,

Пока спадет полудня зной великий

И солнце, ниже к западу сойдя,

Нам принесет желанную прохладу».

И доблестный ответил Ангел кротко:

«Адам, затем сюда я и пришел;

Притом ты создан так и обитаешь

В таком блаженном месте, что достоин

К себе небесных Духов приглашать.

Пойдем с тобою в тень твоей беседки;

Весь день, пока к нам вечер не придет,

Я быть могу с тобой». И вот в древесный

Приют они пришли, который им,

Как дерево Помоны[119], улыбался

И ароматом сладостным дышал;

Его собою украшала Ева,

Одетая лишь собственной красой,

Прекраснее стократ, чем Нимфы леса

Иль три богини, в наготе своей

На древней Иде спорившие гордо[120].

Приветствуя посланника Небес,

Она нужды в одежде не имела,

Как добродетель чистая, и мысли

Нескромные не красили ланит.

Ей Ангел произнес привет священный –

Такой, который много лет спустя

Услышала Пречистая Мария,

Вторая Ева: «Радуйся, о мать

Людского рода! Плодоносным чревом

Своим ты миру больше дашь сынов,

Чем эти все плоды разнообразных

Древес Господних на твоем столе!»

Обширный стол составлен был из дерна.

Сиденья были мшистые вокруг,

А на столе обильно возвышалось

Все то, что осень щедрая дает:

Здесь, впрочем, и весна и осень дружно

В дарах участье принимали. Краткий

Перед обедом велся разговор,

Без опасенья, что обед простынет;

Затем сказал наш праотец: «Небесный

Наш гость, отведай разнородных благ,

Которые Земля дает без меры

На пропитанье и в усладу нам

По повеленью нашего Кормильца,

От Коего исходит все добро.

Быть может, пища эта и безвкусна

Для Духа, но другой не знаю я:

Ее лишь всем дает Отец Небесный».

Ему ответил Ангел: «Потому

То, что дает Он (да поется вечно

Хвала Ему!) на пищу человеку,

Который сам отчасти также Дух,

Пригодно в пищу и чистейшим Духам,

И требует подобной чистой пищи

Бесплотное настолько ж существо,

Как существо разумное людское.

В том и другом немало низших есть

Способностей и чувств; то и другое

Способно видеть, слышать, обонять

И осязать, имеет вкус и в тело,

Переварив, употребляет пищу,

А после, превращенье претерпев,

Телесное становится духовным.

Знай: все, что Богом создано, должно

Поддерживаться пищей; элементы

Грубейшие тончайшим на питанье

Идут: земля собой питает воду,

Вода и суша –  воздух; воздух кормит

Собой огни небесные, и низший

Из них –  луну; когда на лунном лике

Ты видишь пятна, это след нечистых

Паров земных, которые еще

В субстанцию луны не превратились.

И месяц также испаряет пищу

С сырого шара в высшие миры:

А солнце, всем им свет свой уделяя,

Питается от влажных их паров

И каждый вечер трапезу вкушает,

Спускаясь в океан. Хоть в Небесах

Амброзией цветут деревья жизни

И нектара исполнен виноград,

Хоть каждый день мы утром собираем

Со всех ветвей медовую росу

И перлами усеяна там почва,

Но Бог и здесь, по благости Своей,

Рассыпал столько новых наслаждений,

Что можно их с небесными сравнить.

Поэтому не думай, что способен

Твоим я угощеньем пренебречь».

Затем, за стол усевшись, приступили

Они к еде; и Ангел также ел –

Не кажущимся образом, для виду,

Как богословы любят толковать:

Он обнаружил настоящий голод

И с аппетитом пищу поглощал,

Дабы ее усвоить; проникает

Она легко и быстро в тело духов.

И удивляться этому нельзя,

Коль скоро мы припомним, что алхимик

Огнем углей коптящих превращает –

Иль думает, что может превратить, –

Металлы, из руды простой и грязной

Добытые, в сверкающее злато.

Нагая Ева, за столом служа,

Им сладостями кубки наполняла.

О милая невинность, райской сени

Достойная! Теперь, как никогда,

Заслуживать могли бы извиненья,

В тебя влюбившись, Божии сыны!

Но в их сердцах любовь без страсти плотской

Царила; ревность им была чужда,

Которою любовник оскорбленный

Терзается, в ней Ад свой находя.

Когда ж они питьем и вкусной пищей

Насытились, себя не отягчив, –

Тотчас же мысль явилась у Адама –

Не упустить благоприятный случай

Беседы этой важной, чтоб узнать

Побольше о делах иного мира,

О жизни тех, которые его

Во всем столь выше, чей лучистый образ

Божественным блистает отраженьем,

Чьи дарованья высшие и силы

Столь превосходят силы человека.

И вот к слуге высокому Небес

Такую речь он скромную направил:

«Сожитель Бога! Ныне вижу я,

Как человека ты почтил любовью.

Сюда, под кровлю низкую мою,

Ты снизошел, земных плодов отведал;

Хоть пища та –  не ангельская, все ж

Ее с такою принял ты охотой,

Что, кажется, небесные пиры

Тебя насытить лучше не могли бы, –

А как их можно с нашими сравнить?»

Ему ответил иерарх крылатый:

«Адам, единый Всемогущий есть,