Рай: Потерянный рай. Возвращенный рай - [32]

Которое Ему всего угодней.

Затем в беседку, внутрь, они вошли,

Свободные от тяжести напрасной

Стеснительных одежд, что носим мы,

И рядом там легли, причем, конечно,

Адам не отвернулся от супруги

Пленительной своей; равно и Ева

Не отказала в соблюденье правил

Таинственных супружеской любви.

Пускай ханжи сурово рассуждают

О чистоте, невинности безгрешной,

Позоря как нечистое все то,

Что сам Господь наш объявляет чистым,

Что соблюдать иным Он сам велит,

А прочим позволяет; сам Создатель

Нам размножаться повелел, и тот,

Кто воздержанья требует, конечно,

Служитель Зла, Враг Бога и людей.

Хвала тебе, хвала, любовь супругов,

Таинственный закон, источник верный

Происхожденья рода человеков, –

Единственная собственность в Раю,

Где прочее все –  общее владенье!

Прелюбодейство грубой плотской страсти

Ты исключила из среды людской,

Отдав его бессмысленным животным;

В тебе свою основу обрели

Разумные, законные, святые

И чистые все связи –  долг, отца,

Детей и братьев; нет, тебя не буду

Я никогда греховною считать,

Достойною стыда иль порицанья,

Несвойственной святейшему из мест!

Источник вечный радостей семейных,

Ты чистотой их ложе облекаешь

Теперь, как в те былые времена,

Когда среди святых и патриархов

В обычай ты вошла; в тебе любовь

Свои святые стрелы мечет, светит

Своей лампадой вечной, расправляет

В тебе свои пурпурные крыла;

В тебе она царит и торжествует –

В тебе единой: нет ее в улыбках

Продажных тварей, в наслажденье грубом,

Случайном, равнодушном, в кратких играх

Любовных, в пошлых танцах, маскарадах,

Балах полночных или серенадах,

Где мерзнущий на улице любовник

К своей красотке гордой песню шлет,

А лучше бы ее с презреньем бросил.

Баюкаемы песнью соловьев,

Обнявшись, спали так Адам и Ева.

И розы на нагие их тела

С зеленой кровли падали обильно,

Чтоб новыми их утро заменило.

Спи, милая, блаженная чета!

Счастливейшей была б ты в этом мире,

Когда бы счастья высшего искать

Не стала ты и знала бы искусство

Не знать того, что Небом не дано!

И вот уже тенистый конус ночи

До половины путь свой совершил,

Покрыв собой подлунный свод обширный,

Когда из врат слоновой кости белой

В обычный час сторожевой отряд

Блестящих Херувимов вышел. Стройно

Они в порядок стали боевой,

И Гавриил ближайшему по чину

Сказал: «Из этой стражи, Узиил,

Возьми ты половину, чтобы с юга

Строжайшей сад охраной окружить,

Я ж с остальными к северу направлюсь;

На западе мы встретимся с тобой».

И разошлись они, огням подобны,

Одни –  чтоб крепким Раю быть щитом,

Другие, как копье, готовы к бою.

Из своего отряда Гавриил

Избрал двух Духов, сильных и разумных,

К себе ближайших, и сказал им так:

«Итуриил, и ты, Зефон: скорее

Сад обыщите; все его углы

Исследуйте, особенно ж беседку,

Где эти два прекрасные созданья

Спать улеглись, не ожидая Зла.

Я вечером, перед заходом солнца,

Весть получил, что некий адский Дух

Пришел сюда (кто б это мог подумать?),

Из Ада ускользнув, конечно, с целью

Недоброю. Коль скоро вы его

Найдете, то, схватив, ко мне ведите».

Так молвил он и воинов лучистых

Своих повел, которые сияньем

Своим луны сиянье помрачали.

Другие же два Ангела к беседке

Отправились на поиски свои

И скоро там нашли, кого искали.

Он, скорчившись, как жаба, там сидел

Под ухом Евы, дьявольски стараясь

До органов ее воображенья

Достичь, чтоб, их работу возбудив,

Желанные иллюзии, виденья

И грезы ей различные внушить,

Иль, яд вдохнув, в особый цвет окрасить

Те испаренья, что от крови чистой

Восходят, как туман от ручейка,

Дабы они сложилися нестройно

И недовольством возбудили ум,

Вселяя в нем напрасные надежды

И цели, необычные желанья,

Высокие намеренья и гордость.

Итуриил копьем своим слегка

Его коснулся, ибо ложь не может

Прикосновенья вынести небесной

Субстанции, не возвратив себе

Свой образ настоящий; и мгновенно

Враг, изумясь, что он открыт, вскочил.

Так искра массу пороха взрывает,

Которая, при вести о войне,

Отложена в запасном магазине,

И крошечное зернышко, внезапно

Раздувшися, воспламеняет воздух;

Так сразу Враг восстал во весь свой рост.

Поражены, невольно отступили

Два Ангела-красавца –  так внезапно

Явился им ужасный адский царь, –

Затем к нему бесстрашно обратились:

«Кто из мятежных Духов, обреченный

На вечный Ад, осмелился сюда

Войти, покинув адскую темницу?

Зачем ты здесь, свой образ изменив,

Сидел, как Враг, у изголовья спящих?»

Им в ярости ответил Сатана:

«Как! Вы меня не знаете? Однако

Вы знали прежде, что я вам не ровня:

На высоту, где я сидел, не смели

Вы воспарить. Коль скоро вы меня

Не знаете, из этого лишь видно,

Как низменны вы сами –  ниже всех

Из ваших полчищ; если ж вам знаком я,

То для чего вам спрашивать меня,

Излишними словами начиная

Посланье ваше? Чтоб оно, пустое,

Как те слова, окончилось ничем?»

Ответствуя презреньем на презренье,

Ему Зефон немедля возразил:

«Не думай, дух мятежный, что свой образ

Ты сохранил, что он не помрачен

С тех пор, как в Небесах, святой и чистый,

Ты жил, и что узнать тебя не трудно.

Как только ты быть добрым перестал,

Ты славы той лишился, став подобен

Лишь преступленью своему и мраку

Тех мест, где ты томиться осужден.

Однако же иди за нами: должен

Ты, без сомненья, дать ответ тому,

Кто нас послал; долг на него возложен

Оберегать от всяких нападений

Весь этот край и этих двух –  от Зла».