– Тогда нам нужно как можно скорее вывезти ее с острова, – решительно проговорил другой.
– Я именно в этом и пытался ее убедить, когда ты прервал нас, – игриво сообщил смуглый викинг.
– Хорош агитатор, – охотно рассмеялся другой. – Чего убеждать?! Как будто не знаешь, как это делается.
– Боюсь, придется ограничить ее свободу против воли, – вздохнул молодой мужчина.
– Итак, милорд, стоит для начала доставить ее в безопасное место, прежде чем приступить к подробному выяснению, что же ей известно, – отозвался тот, что постарше.
Леола пришла в сознание не сразу. С пульсирующей головной болью и со слипшимися от сильнейшей жажды губами. Когда она попыталась разлепить веки, голова ее разболелась еще сильнее, и девушка застонала.
Поблизости раздался незнакомый женский голос с выразительным гортанным «р». На ломаном английском женщина обращалась, очевидно, к ней:
– Ты плохо чувствует? Пей вода. Быть хорошо. Часто моргая и прикрыв глаза ладонью, Леола присела на постели. Она могла различить лишь силуэты. Женщина и чашка, которую та поднесла к ее губам. Леола жадно принялась глотать прохладную влагу, постепенно вспоминая холодящий душу пронзительный взгляд светло-серых глаз смуглого викинга. Вероятно, он успешно реализовал свое намерение похитить ее, раз она здесь в таком состоянии. А тот, что звался врачом, должно быть, очень ему помог, если она не помнит, как здесь оказалась.
Чашка с водой коснулась ссадины над губой девушки, и она вспомнила про поцелуи. Каждый делает то, что считает нужным. Всем совершенно безразлично ее мнение. Так постоянно происходило на родине, из-за чего она оказалась вынужденной оставить дом на время. Так продолжается и теперь. Какое-то оскорбительное постоянство. Какой-то злой рок.
– Ах, – сказала женщина, когда Леола напилась. – Вот ты весь проснулся.
– Где я? – сипловато спросила Леола, с усилием разлепив губы.
– Осита, – с готовностью ответила женщина.
– Где это? – справилась девушка.
– Остров моря, – пояснила та.
– А… – бессмысленно протянула Леола, схватившись за голову после того, как неудачно попыталась кивнуть.
– Ты теперь хорошо. Ты должен есть.
– Я бы с радостью, – отозвалась Леола.
– Суп. Свежий, легкий. Хорошо? – осведомилась та.
– Думаю, да.
– Я помогать тебе мыться, – сказала островитянка и, наполнив из кувшина небольшой эмалированный тазик, пригласительным жестом протянула пленнице белоснежное полотенце.
Леола не чувствовала в себе сил для того, чтобы подняться с постели. Она лишь поудобнее присела, когда туземка проворно взбила у нее за спиной подушку.
Стараясь не производить резких движений, чего не позволяла гудящая голова, Леола осторожно умылась. Затем, вытирая лицо и руки полотенцем, принялась неспешно изучать место своего заключения.
Комната была большой и богато обставленной. Бесспорно, женская спальня, что следовало из меблировки и обилия пышных драпировок. На окнах Леола не обнаружила решеток. На балкон вели двустворчатые стеклянные двери. Сквозь них она разглядела верхушки деревьев, пытаясь сообразить, на какой высоте может находиться комната с таким видом. А за деревьями – сизо-голубые холмы и ясное-ясное небо.
Леола припомнила, что в путеводителе сталкивалась с упоминанием этого острова. Ее тогда очаровала фотография: озеро в обрамлении холмов и вид на княжеский замок, утопающий в весеннем цветении садов. Она не планировала отправляться в обременительную экскурсию дикарем по Иллирии, удовольствовавшись сведениями из справочника и красочными фотографиями.
Женщина протянула ей старомодную щетку для волос. Леола сначала повертела ее в руках, после чего принялась расчесывать спутавшиеся волосы, продолжая осмотр.
– Красиво, – одобрительно покачала головой женщина, когда Леола вернула ей щетку. Комплимент адресовался девушке.
Леола уже успела для себя уяснить, что в этих краях преобладания брюнетов и брюнеток очень нежно относятся к светловолосым.
– Спасибо, – ответила она на комплимент. – Кто здесь хозяин?
Островитянка изумленно посмотрела на нее и ответила:
– Его высочество.
– Его высочество? – переспросила гостья.
– Князь, – пояснила женщина.
Леоле Фостер оставалось лишь хмыкнуть и приступить к трапезе.
Леола наблюдала, как островитянка склоняется и ставит на ее колени поднос.
Молоденькая иностранка брезгливо принюхалась и начала ковыряться в супе ложкой, неуверенно изучая эту пеструю и густую массу с чрезвычайно насыщенным ароматом.
– Греческий, – сказала женщина. – Хорош в болезни. Яйца, цыпленок, лимон. Легкий, питательный.
Помимо перечисленных ингредиентов в бульоне плавали тонюсенькие макароны, больше похожие на волосинки, что в первый момент и насторожило туристку.
Помимо глубокой тарелки с супом на подносе стояли стакан апельсинового сока и чашка кофе, молочник и сахарница – вполне традиционные и такие знакомые. К ним-то Леола мгновенно воспылала желанием.
Но прежде она разделалась с супом, который оказался невероятно вкусным, особенно в ансамбле с ароматным свежим хлебом.
По реакции организма девушка понимала, что ее нагло усыпили каким-то сильнодействующим препаратом для того, чтобы бесхлопотно доставить сюда. И ей такое обращение никак понравиться не могло. Она исполнилась намерения выразить протест своему тюремщику, когда настанет для этого время. А пока наслаждалась местной гастрономией и ненавязчивой заботой островитянки.
