Рай - [13]

— Вот если бы так… — говорит она, — ни того, что было, ни того, что будет…

Филип останавливается рядом.

— Только то, что сейчас? — полувопросительно продолжает он.

Филипина кивает — да, так было бы лучше. Они садятся у дороги, Филип вынимает из рюкзака два бутерброда и бутылку с водой. Проголодавшаяся Филипина с жадностью ест.

— Выйдешь за меня замуж? — спрашивает Филип.

Филипина глотает кусок.

— Да, — отвечает она.

— Сегодня? — спрашивает Филип, помолчав.

— Сегодня или завтра…

Услышав шум приближающегося вертолета, они прижимаются к земле. Вертолет с ревом проносится над ними, делает над городом два круга и улетает.

На рассвете они идут по улочке в предместье Сиены. Филипина останавливается у невысокой ограды.

— Вот там лежит мама, — показывает она ухоженную скромную могилу недалеко от стены.

— Хочешь войти и посидеть там немного? — спрашивает Филип.

Филипина улыбается — нет.

— Я всегда себе представляю, как она стоит на верхней ступеньке и улыбается, встречая меня. Протягивает руки, вот так… — показывает она, протягивая руки к Филипу. Возле них на ветку садится птица. — Смотри, птица, — говорит Филипина, глядя на нее.

— Это ласточка, — поправляет Филип. — Так она называется, — ласково объясняет он.

Собор огромный, но внутри, хотя он и пуст, кажется уютным. Филипина показывает Филипу места на скамьях и возле алтаря.

— Здесь меня крестили, здесь было первое причастие, здесь мы сидели, когда я была маленькая, каждое воскресенье.

Две пожилые женщины зажигают у алтаря свечки, то и дело опускаются на колени и крестятся. В боковых нефах — исповедальни.

Филипина останавливается.

— Здесь я исповедовалась… — говорит она и задумчиво глядит на одну из них.

Затем извиняется и, пройдя между скамьями, опускается перед исповедальней на колени.

Филип садится у противоположной стены собора. Издалека он видит, как Филипина стучит в решетку и начинает говорить. Две женщины заканчивают украшать алтарь и выходят из собора. Их шаги отзываются долгим эхом.

Филип замечает, что теперь Филипина молчит, все еще стоя на коленях перед исповедальней. Потом встает, заглядывает внутрь и отходит. Садится рядом с Филипом.

— Я исповедовалась… — говорит она. — И только потом увидела, что там никого нет.

— Попробуй здесь, — предлагает Филип, показывая на исповедальню, рядом с которой сидит.

Филипина встает, заглядывает внутрь и возвращается.

— Здесь тоже пусто.

Они какое-то время молчат.

— Я хочу закончить, — тихо говорит Филипина. — Можно тебе?

— Ты думаешь, это все равно? — спрашивает Филип.

Филипина на минуту замолкает.

— Думаю, да.

— На чем ты остановилась?

— Я сказала, что не исповедовалась пятнадцать лет. Наделала много глупостей, многих обидела, много раз лгала родителям и сестре, однажды изменила мужу, не сделала все возможное, чтобы его спасти… Не знаю, можно ли вообще сделать все? — вполголоса говорит Филипина, не глядя Филипу в глаза.

Филип тоже опустил голову и не смотрит на нее — подсознательно он принял позу исповедника.

— Я не буду рассказывать тебе, что я сделала, — ты все знаешь, — продолжает Филипина. — Из-за меня погибли четыре человека, с этим я жить не могу и не смогу никогда. Даже если бы там не было детей, все равно. Я застрелила эту скотину… это ты тоже знаешь. Но ты не знаешь, что я перестала верить.

Филип поднимает глаза.

— Во что?

— В смысл. В справедливость, в то, что каждая жизнь необходима и осмысленна. Я не хочу больше…

Как когда-то в комнате для допросов, по ее щеке катится слеза.

Филип протягивает руку.

— Я тебя люблю… — произносит он.

— Я тебя тоже, — отвечает Филипина. — И буду любить до конца. Я только хочу, чтобы он наступил быстро.

Современное школьное здание посреди старого города выглядит уродливо. Но именно здесь Филипина и училась. Она показывает Филипу школу, дорогу, которую переходила, возвращаясь домой. Улицы узкие, дома выкрашены в цвет ржавчины, краска большей частью выцвела. Девушка проводит Филипа по нескольким таким улочкам — она хочет показать ему свой дом. Но юноша вдруг резко останавливается и прячется за угол — перед одним из домов стоит темный автомобиль, а в нем трое мужчин.

— Это они, — говорит Филип.

Незамеченные, они осторожно бегут по переулкам. Филипина показывает дорогу — ей знакомы все подворотни и проходные дворы.

Парикмахер стрижет Филипа. В середине остается чубчик, который парикмахер с помощью желатина пытается поставить вертикально. Филипину постригли под ноль. Совершенно лысая, она разглядывает чубчик Филипа. Все это их явно развлекает.

Филип уверенной походкой возвращается из бара с двумя большими порциями разноцветного мороженого. На рынке идет подготовка к параду средневековых всадников. Шумно и людно. Филип и Филипина сидят на скамейке.

— Такое? — спрашивает Филип.

Филипина кивает головой — такое. Она пробует, не изменился ли вкус. Нет, мороженое прежнее.

Девушка нахально, глядя полицейским прямо в лицо, рассматривает патруль. Те проходят, бросив на ребят равнодушный взгляд.

Филип и Филипина наклоняются над своими цветными бокалами.

— Ну как? — спрашивает девушка.

— Лучше не бывает, — отвечает Филип.

В толпе на площади Филипина кого-то замечает. Среди всадников есть и женщины, одну из них девушка и разглядывает.