Рай и ад. Рассказы перенесших клиническую смерть - [66]

Значит, и я начал молиться о себе. Начал молиться, вначале я тихонько молился Богу: «Господи, скажи, почему я здесь? По какой причине? Что я сделал в своей земной жизни плохого, нехорошего, греховного, что вот я оказался здесь?» Я говорю: «все эти люди знают, за что они здесь. Я не знаю. Ты мне скажи. Мне будет легче переносить все это, если я буду знать свою вину! Но я вину не знаю». Я словами обратился к Богу (не мысленно). Я молился. Те люди тоже ж не видели никакого Образа Бога, они молились. Вот, и так, как люди те молились, начал и я молиться. О том же, что… «Господи, я, — говорю, — знаю, и сколько видел и руку Твою, и помощь Твою, и видел воочию Твои действия, и голос Твой знаю. Скажи мне!» Вот…

Я, собственно говоря, знаю Бога, и стал членом церкви с пятьдесят седьмого года. Так что, я очень старый верующий. И тогда же был крещен и Духом Святым, и все. И вроде и жизнь так прожил — нормально. Вот. И детей вырастил, и все было, как говорится… ну, не без того, что я не грешил, все мы грешные, вот, но, во всяком случае, за те грехи, которыми я грешил, я каялся. Я знал, что это я согрешил, и я каялся за эти грехи.

Ну, а здесь вот, такой случай, и я, собственно говоря, не знал за собой греха. Вот не знал, в чем я согрешил. Поэтому я вначале тихонько, вначале про себя просил Бога, чтобы Господь мне ответил. Вот. А потом уже начал и кричать, как все эти люди. И кричать во всю силу своих легких. Почему? Потому что молчание. Сплошное молчание. Как будто бы Бога нету, ничего нету, одни муки, одни страдания. Вот. И я вошел в такое состояние… Вот говорят на Земле — люди попадают в депрессию. Что такое депрессия я не знаю. Я никогда ею, как говорится, не болел, не страдал. Я по натуре оптимист. И не знаю, что это такое. Но вот там была полнейшая депрессия. Полнейшая безысходность! Вот, все кончено, все пропало, точка. И я здесь. И выхода никакого, никакого. Просвета там, дальше, никакого. Как будто-то бы над тобой, вокруг тебя огромнейшая толстенная бетонная стена. И ты находишься в этом бетонном мешке, и совершенно нету у тебя выхода никакого. И никакой надежды. О надежде даже разговора нету там. Чтоб какая-то надежда была.

И вот тогда я пришел в полнейшее отчаяние от этого состояния вот такой депрессии. И от состояния такой оторванности. То, что Бог меня бросил, оставил, все! И вот я выброшен. И никакой от Него ни милости, ни сострадания, ничего нет. Что я не знал там? Три вещи я не знал там. Кто меня привел я не знал, как я там очутился. Я не знал, как эти насекомые кусают, вот, и что человек ощущает от этого всего. И не знал своего выхода. Не знал, не видел. Ну, собственно говоря, я и Богу говорил: «Боже, вспомни и мои добрые дела, и хорошие дела!» Я уже как мог, что мог… И приводил аргументы Богу, чтобы Господь, значит, услышал меня.

И в это время, это когда я был в абсолютной безысходности, вот, случилась уникальная вещь. Эта вся преисподняя затряслась, задвигалась вся, все люди остановились, трясла так мелкой дрожью трясла этой преисподней. И у меня первая мысль появилась такая: «великая, величайшая сила трясет этой преисподней». Вторая мысль появилась: «не Сам ли Бог оказался здесь, что так все трясется?» Все люди в ужасе остановились, я в ужасе был, что, а что же дальше будет? Вот. И далеко-далеко от меня, где-то километра три от меня, наверно, я увидел яркий-яркий свет. Как вспышка, как молния, вот, такой свет сильный. И из этого света появился Ангел. И Ангел шел. Люди, которые были перед ним, они расступались перед ним. И вот, на расстоянии где-то трех километров, я этих людей уже видел очень отчетливо, ясно. Потому что эти одежды Ангела освещали этих людей. Вот, и я видел этих людей. Вот. И Ангел очень высокий, величественный такой. И он шел по направлению ко мне.

И когда он подошел ко мне уже на расстояние где-то полутора или двух метров, он провел левой рукой по направлению ко мне, и сказал: «к жизни!» И вот он когда сказал — «к жизни», я осознал это, что это хорошее слово. Это хорошее обещание Ангела. Но не знал, к кому оно относилось. Я фактически подумал, как на Земле все люди слышат, так и там все люди должны слышать. Поэтому, я повернулся вокруг себя, посмотрел на людей — все люди остались в той же позе, в которой были: с поднятыми руками, с опущенными головами, — никто не обратил на его слова внимания. И тогда я понял, что это слово относится ко мне.

И, вот когда я понял, что это слово ко мне относится, со мной что-то произошло уникальное. Я не знаю, со мной такого раньше не происходило. Это переживание у меня было впервые такое. Это слово как вошло в меня. Явственно, чувственно вошло, что я ощутил его в себе. И оно наполнило меня, и переполнило меня. Вот. И вот это слово превратилось не то, что в веру, что вот я, как в обычном понимании этого слова: «мы верим». Нет. Это не была вера. Это была абсолютная уверенность. Абсолютная уверенность! Что Бог меня милует, Бог меня выводит с этого места, я буду жить… Я дословно вам говорю, так и было мне там дословно. И я буду жить на Земле, буду видеть детей и внуков моих, буду здоров, и Бог полностью меня восстановит. Вот там мне тогда вот это слово… пришла через это слово вот такая абсолютная уверенность.