Рай и ад. Рассказы перенесших клиническую смерть - [56]

То есть, я вижу такую картину: одна я, и вторая я, вот эта я… вижу себя, сцены из прошлой жизни. Я осуждаю: «надо же, моя подруга накрасится, как боевой петух, и ходит… в ее-то возрасте!» И вижу себя в платье длинном. И за каждое осуждение — гиря, гиря, гиря! И вниз тянет. Это настолько было ужасно, что… ну, в общем, мне хватило, чтобы моих осуждений стало в десять раз меньше (смеется). Жаль, что не до конца. Или: «ишь, вон, этой, деньги девать некуда! На руках бриллианты, в ушах бриллианты. Нет, чтобы бедной соседке помогла забор поправить на даче». Снова гиря, снова гиря, снова гиря. «Вон, вот эта, лентяйка такая. Вот с подругой пиво пьет. А у нее мать старая, ведь, не ходит, не помогает». Вроде, с моей точки зрения, все же правильно. В сущности, куда это годится, когда женщина, действительно, раскрасилась как индеец перед битвой. Или там, в сорок лет сидит, пьет пиво, на лестнице на подъездной. Разве ж это дело? С моей-то точки зрения я ж абсолютно права.

Но Божий суд и человеческий — это совсем разные вещи. Я была так поражена… мне казалось, что я разве кого-нибудь без дела осудила? Всех заслуженно (смеется) прям по делам… И вдруг, так уточняется: «а кто дал право судить мне прежде Суда Божьего?» Очень так неприятно было. Тем более, что я вот видела себя в прошлой жизни, и совершенно отчетливо вспомнила такой момент. Я была знакома с женщиной с одной, которую я оценивала очень и очень отрицательно. Мне казалось, что уж хуже ее, так просто быть не может. И вот совершенно реально вспомнила событие, которое произошло ну очень давно…

Я вижу, что я сижу на камне. И вот развилка: одна — рай, вторая — ад. И мне приводят душу этой женщины. И голос: «куда ее — в рай, или в ад?» Я понимаю, что в тот момент меня пробил страшный стыд. Я понимаю, что в тот момент я дала слово не осуждать, и на тебе. Прошло несколько лет и: «эта красится, эта пьет, эта вообще там гуляет, детей забросила, эта матери не помогает, эта вообще там лентяйка и все». То есть то, в чем я дала слово не грешить, я этим же самым грехом грешу. И, причем, мне хватило всего нескольких лет, чтобы забыть.

В общем… это, ну так, весьма неприятно было и стыдно. Что, я же обещала. И я знаю, что раз я вот этому голосу сказала, что я не хочу больше судить и не буду. То есть, я слово дала, что я не буду, и заново грешу этим же самым грехом. И что вот в этой ситуации меня удивило. Ангелы не осуждают грешников. Они с горечью говорят: «тяжело же жить на Земле. Тут столько соблазнов и так легко оступиться». Они не осуждают, а я лезу осуждать. Мне там так нехорошо стало. И я видела такое, что… сейчас мне нетрудно пойти к Распятию, и поставить свечку за всех православных людей.

То есть, если раньше я подходила и ставила свечку за всех праведных русских людей, то сейчас мне нетрудно. Потому что я знаю, что… как бы, что бы они не вытворяли, такую муку, какую они претерпели, она перевешивает все преступления в сто раз сами на себя помноженные. И вот в этот момент, я поняла, почему все наши великие праведники, все наши святые, все молились за грешников…

Когда во второй раз я поднялась на Землю, я даже не знаю, Земля это было, или что-то другое. Потому что картину, которую я видела, в жизни в реальной ее не увидеть. Но вот, что я увидела. Вот если представить себе реку — как обычно, один берег у нее крутой, а второй пологий. Вот, если эту реку осушить, то по ней идет огромное количество людей. Огромнейшее. А в конце реки такая полоса… она как шнурок, как змея, я не знаю, как… из плотного темного тумана. Он и не черный, и не серый. Вот какой-то такой… черно-серый такой туман. Но совершенно отчетливый, и вот по краям чуть вот… как размазывается. То есть, по краям туман имеет такой белесо-серый оттенок, а внутри он совершенно черный, плотный, как шнурок.

И вот люди подходят к этой черте, и летят в ад. И с левой стороны стекают люди туда. С правой стороны никто не стекает. У меня такое впечатление, что это мне показано символично. Что левый берег — это наша земная жизнь, а правый берег — это наша будущая жизнь: либо спасение, либо ад окончательный. Причем, там некоторые вещи, которые я видела, они, как бы, мало связаны между собой, но тем не менее это все звенья одной цепи.

И вот, значит, в этой людской реке я вижу следующие вещи: люди разодетые, богатые, кто-то там с машинами, кто-то весь в золоте увешан, кто-то, там, очень много ест… И вот определенные моменты запомнила. Стол такой, ну вот, скажем, как у меня (показывает стол) только он, как бы, покрупнее, на нем скатерть расшитая, такие… посуда очень красивая… яства — икра черная, красная, еще какие-то вещи, которых я не видала и вообще не знала, но понимаю, что это очень дорогая пища. Вот человек ест-ест, и прямо почему-то… ну, хорошо, часть людей идут, на машинах там едут, а этот стол, человек сидит, и вот они так вместе в этом потоке едут в сторону ада.

Потом я видела людей, которые, вообще говоря, очень злы на окружающих, и вот постоянно предъявляют раздражение, вернее, раздражаются, предъявляют претензии друг к другу, что вот этим недоволен, этим, этим…