Рассвет тьмы - [8]

— В твои годы иметь три мимические морщинки на лице — это сказка. Да, Эшли? Эшли?!

Услышав свое имя, я повернулась на звук и заморгала. Мишель недовольно поджала губы. Да, из нас троих я самая младшая и самая легкомысленная. Что ж поделаешь?! «Летаешь в облаках», как любит говорить Моника. И вовсе не летаю, а всячески стараюсь избегать участия в пустых диалогах. Но ей я не скажу об этом. Сострою легкомысленную улыбочку, и сестра купится. Никогда не понимала, к чему устраивать истерики, стоя каждый раз перед зеркалом…. Обладая даром преображения, Моника могла скрыть любую морщинку и выглядеть всегда молодой и красивой. Но и без магии ее лицо было безупречным. Поэтому каждодневная самокритика сестры вызывала у меня, мягко говоря, раздражение.

Странно, но именно сегодня мне было совершенно безразлично, какой изъян на искусно размалеванном лице обнаружила Моника. Причиной стали тихие голоса в голове, о которых я, конечно, сестрам не сообщала. После кончины Линетт они все чаще звучали, нашептывали, причитали, чем сильно осложняли жизнь. Держа на коленях книгу, я старалась не подавать виду, что меня что-то беспокоит. Прислушивалась к странному шепоту, распутывала звуки, словно клубок нитей. Едва различила четкие слова, как шуршание ткани платья Моники спугнуло их. Это словно поймать нужную радиоволну, настроиться на частоту. Но подобно туману голоса ускользали, почуяв угрозу. В который раз я потерпела неудачу? Сбилась со счета. Пожалуй, соглашусь с сестрами — со стороны я выглядела странно.

— Это не аргумент, — выдохнула Моника, проводя ладонями по бедрам, туго обтянутым платьем. Плотная бордовая материя переливалась золотом, как парча при каждом движении сестры. Узкий покрой наряда выгодно подчеркивал идеальные изгибы ее тела. А цвет гармонировал со смуглой кожей. Она шла в ногу с модой, умела и любила стильно одеваться.

Я, Мишель и Моника — не родные сестры. Моника Лизбен — моя кровная родственница по троюродной сестре матери. Не слишком сложно? Она рано потеряла родителей и выросла в приюте — в Храме Цветения рядом со Стоксом, что на окраине Эгморра. К слову, туда отправляли всех сирот магов. Служительницы принимали несчастных детей и обучали всему, что знали сами. Они-то и привили Монике любовь к себе. Чрезмерную.

Наша средняя сестра, Мишель Ортис, недавно переехала в мой дом из Вагруса — города, затерявшегося среди холмов Эгморра. Обитель спокойствия, скрытая от внешнего мира. Мишель — дочь сестры моего отца. Ее родителей несколько лет назад не стало, хозяйство и дом отобрали за неуплату налогов. Она была вынуждена искать жилье, но вспомнила обо мне. Совершенно случайно, как водится.

Я потеряла родителей в более сознательном возрасте, и рана на сердце до сих пор кровоточила. По версии полиции маму убил бэлморт. Отца сожгли заживо в родовом имении чуть позже. В ходе следствия размытые и высосанные из пальца улики указали опять же на охотников за головами — так бэлмортов называют маги. В запутанных делах всегда фигурируют эти наемные убийцы. Действительно, как легко и быстро закрываются дела, когда есть на кого все списать! Ведь их и искать не нужно. Служители закона предпочитают не связываться с теми, кого невозможно услышать и увидеть. Охотники, словно невидимки: любое магическое существо можно почувствовать. Мы ощущаем силу друг друга, как легкий ветерок, коснувшийся волос и дохнувший лицо, у каждого свой особенный, тонкий аромат сущности. Только не у бэлмортов: их нельзя выявить среди толпы, разглядеть или почуять, как любого другого волшебника. Совершенные убийцы. Идеальное зло.

Мама рассказывала о них, когда я была маленькой: в полумраке гостиной, где на камине дрожали свечи, она почти беззвучно шептала на ухо, будто боялась, что бэлморты могут нас услышать. Страшная история перед сном, от которой ночью снятся кошмары. Она говорила: «эти твари обладают способностью располагать к себе, внушают доверие. Они красивы и желанны, и если посмотришь им в глаза — ты пропала! Смерть от их рук покажется благодатью, и умирать ты будешь с улыбкой на устах. Если в твоей жизни появится невозможно красивый мужчина, от взгляда которого захватывает дух — беги от него! Беги, куда глаза глядят!».

Я еще помню ее лицо, чувствую запах от вещей, но как последние крупинки в песочных часах, воспоминания исчезают, тая дымкой в воздухе. Все реже я прикасаюсь к предметам в ее спальне, будто боюсь, что истрачу последние частички маминой сущности, и в следующий раз не вдохну аромата духов и не смогу вспомнить такой дорогой сердцу взгляд каре-зеленых глаз…

Сложив газету, Мишель закатила глаза. Я всегда считала ее холодные черты притягательными, но не подходящими к мягкому доверчивому характеру. Покосившись на меня, она собрала копну темных волнистых волос и заплела в косу. Самовлюбленность Моники ее забавляла, но всему есть предел. Тяжело вздохнув, я захлопнула книгу и положила рядом с собой. Выдав милейшую из улыбкой, ласково произнесла:

— Ты прекрасна, Моника. Какие могут быть сомнения?! Ты ведь это хочешь услышать?

И с этими словами поднялась с дивана. Моника возмущенно цыкнула и отвернулась, тут же утратив ко мне интерес. Лицезрение собственного отражения в зеркале ее привлекало куда больше. Она может стоять так полдня и разглядывать себя, поворачиваясь вокруг оси и строя шутливые мордочки. А в наши обязанности входит слащавая лесть и уверения в том, что очаровательнее нее никого на свете нет. За восемь лет жизни под одной крышей этот способ провести выходной день в кругу семьи, откровенно говоря, приелся. В отличие от старшей сестры, я не торчу перед зеркалом и не любуюсь своим внешним видом. Достаточно десяти минут для того, чтобы нанести макияж и провести пару раз расческой по волосам. Нет, я ухаживаю за собой, шкаф ломится от одежды, но я не настолько помешана на себе.