Расстрел на площади - [46]

Подросток задумчиво окунул сухарь в дымящийся чай и ответил не сразу.

— Вы про Степановну спрашиваете?

— Ну, если она и есть медсестра…

— Про Степановну или про Дашку?

— Про обеих! — выкрутился Игорь. — Я про каждую написать хочу. Думаю, читателям это будет интересно.

Виссарион шмыгнул носом.

— Степановна, она вредная, — сообщил он. — У нее в саду яблоки растут во такущие, — ей-богу! — а она жмотничает, не дает пацанам яблочко съесть. Прошлый год так гоняла, так гоняла! Меня по спине дрыном огрела, еле улепетнул, — застенчиво сообщил он.

— Да, — согласился Игорь, — мне она тоже как-то не показалась.

— У ей муж был, на железнодорожной станции работал, — продолжал Виссарион, — напился однажды, пошел осматривать пути и до смерти замерз. На похороны много народу пришло; я тоже был. Степановна так убивалась, так убивалась, а раньше, что ни день, с Митрофанычем дрались, она даже ему оба передних зуба вышибла лопатой.

Игорь молчал, сгорая от нетерпения, но не решаясь перевести разговор поскорее ко второй работнице медпункта. Приходилось ждать, пока Виссарион не выговорится.

— А сын у нее на зоне сидит, у Степановны. Говорят, в банде участвовал, магазины грабил, но это не в Новочеркасске, а где-то в другом городе. Может, даже в самом Ростове.

— Ростов — это серьезно.

— Я даже слышал, — продолжал Виссарион, — что якобы эта банда однажды напала на магазин, а в магазине сторож спал. Они его и убили. Представляете? Живого человека убили Я бы лично никогда не смог человека убить, даже на войне, наверное, серьезно заявил паренек, — а вы?

— Я? — Игорь даже вздрогнул от неожиданности. — Конечно нет! А насчет второй медсестры? Она что, тоже с дрыном бегает?

— Дашка-то? Не-е, Дашка, она другая.

И подросток вдруг смолк.

Игорь нетерпеливо поерзал на табурете и не выдержал;

— Она что, не в себе, что ли?

— Она в себе, — печально произнес Виссарион. — Просто несчастная она.

Игорь оторопел. Он никак не ожидал от мальчишки таких взрослых, мудрых интонаций.

— Почему же — несчастная? — пробормотал он. — А мне показалось, как раз наоборот.

— Потому что вы не знаете ее. Все, кто ее не знает, так говорят. Дашка, она скрытная, никому ничего не покажет. Даже когда она травилась, никто не понял. Вроде только что веселая была, радовалась, танцевала даже, а потом вдруг — раз, и отравилась. Чуть не померла. Еле спасли, говорят. После этого она такая белая все время и под глазами круги…

— Правда? А я и не заметил. Что ж она травилась-то? Такая молодая, красивая!

— То-то и оно, что красивая, — вздохнул Виссарион. — Через это дело и пострадала.

— В каком смысле?

— Знаете чего, — вдруг произнес мальчишка, — вы бы лучше у Бедки все спросили, она лучше знает. А мне Дашку жалко, я рассказывать не мастак!

— Постой-постой! — испугался Игорь. Казалось, Виссарион и впрямь не намерен больше продолжать этот разговор, и именно тогда, когда дошел до главного. — Я потом с Победой тоже поговорю, но мне ведь важно знать и твое мнение. Потому что в моей работе это главное, выслушать всех. Ты уж меня не подводи, дружище!

Уже поднявшийся из-за стола паренек был вынужден вновь усесться на место. Ему, очевидно, не хотелось говорить о молодой медсестре, но при этом он также не желал подвести гостя, который так умоляюще глядел на него в эту минуту. Не кто-нибудь все-таки, а настоящий писатель!

— Ну, я не знаю, — промямлил Виссарион. — Я уже вроде все рассказал…

— Не все, — возразил Игорь. — Что там была за история? Я-то знаю по своему опыту, просто так, ни с того ни с сего, человек не отравится.

Он подумал, что фраза, должно быть, прозвучала в его устах более чем двусмысленно, и хорошо, что паренек не мог оценить этого.

— Дашка, она наивная, — сказал Виссарион. — Влюбилась в одного… проезжего. Он командированный был, с завода, по обмену опытом приезжал. Я его видел. Высокий такой, волосы вот как у вас — красивые. И улыбался так же.

— Как — так же?

— Ну, широко, что ли. Вы, дядь Игорь, вообще чем-то на него похожи. Только вы не обижайтесь.

— Я и не обижаюсь.

— Ну вот, Дашка влюбилась в него, а он, говорят, жениться обещал и все такое… А потом собрал вещички и уехал. Дядя Гриша над ней смеялся. И все смеялись. Потому что все знали, что она влюбилась, а хахаль взял да и уехал. Она даже на вокзал его провожала вместе со всеми. Песни пела, танцевала… Никто даже не думал, что она так сделает.

— Понятно, — прошептал Игорь.

Ему и вправду многое объяснил этот сбивчивый рассказ.

Вот почему Даша так странно взглядывала на него, когда он улыбался, а потом растерянно отводила взгляд, будто делала стыдное Вот почему избегала его общества и отвечала невпопад. Все ясно.

Игорь почувствовал нарастающее раздражение. Он всегда испытывал нечто подобное, когда оказывалось, что кто-то уже успел пройти по дорожке до него и сорвать с розового куста самые первые, самые свежие бутоны.

Девочка-то оказалась — порченая.

— А еще у нее ребеночек должен был быть, — внезапно сообщил Виссарион оцепеневшему от этой новости собеседнику, — она отравилась, и с ребеночком что-то там стало. Короче, он родился в больнице мертвым.

— А это откуда тебе известно?