Расследования доктора Гидеона Фелла. Преступный замысел (сборник) - [12]

Донован угрюмо пил великолепное пиво Грума и слушал, как епископ излагает доктору Феллу свои теории. И он вновь почувствовал себя, словно на уроке химии. Он вспомнил, как еще мальчиком восхищенно рассматривал химические наборы в витринах магазинов. Когда ему на Рождество подарили такой, первым делом Донован попытался выяснить, как изготавливать порох. «Вот это вещь!» – думал он. В ходе экспериментов у него получился черный порошок, который выглядел весьма угрожающе. Но опыт завершился неудачей. Насыпав порошок под любимое кресло отца, Хью поджег бумажный фитиль, однако все, чего он добился, это несколько ярких вспышек и ожог на лодыжке епископа – хотя его прыжок продемонстрировал, что старик находится в великолепной физической форме. Впрочем, следовало признать, что опыты с хлором у Хью получились лучше. Экспериментируя с ингредиентами, он сумел парализовать своего старика на целых пять минут. Но в общем и целом он остался разочарован. Как и с криминалистикой. Куда больше его привлекала детективная работа – такая, какой ее изображал в своих книгах его любимый писатель, мистер Генри Морган, автор популярных детективов.

Донован нахмурился. Он вспомнил, что книги Моргана выходили в издательстве «Стэндиш и Берк». Можно спросить полковника о том, кто такой этот Морган и каков на самом деле человек с nom de plume[4] Генри Морган.

Аннотации к его книгам гласили, что под этим именем скрывается «персона широко известная как в мире литературы, так и в политике, использующая свой гений и знание полицейских процедур при написании детективных романов». Донован был впечатлен. Он представлял себе этого человека похожим на Мефистофеля, в вечернем костюме, с тонкими усиками и пронзительным взглядом, занятым разоблачением очередного плана по похищению чертежей новейшего электромагнитного пистолета.

Но сейчас спрашивать об этом Стэндиша он не осмеливался, не только потому, что полковник был угрюм и мысленно пребывал где-то далеко, но и потому, что не хотел привлекать к своей персоне внимание отца. К счастью, все внимание епископа Мэпплхэмского было обращено на доктора Фелла.

Вскоре после полудня они покинули Лондон в машине Стэндиша, а епископ все распространялся о том, как неудачные обстоятельства сводили на нет все его усилия. Как он ошибочно – что он легко признал – принял Хильду Доффит, служанку, за известную воровку Пиккадилли Джейн, и это привело к тому, что он несколько раз попал в неловкое положение. Как он затем увидел ночью Луи Спинелли в кустах герани, что было неверно интерпретировано полковником Стэндишем из-за нелепого розыгрыша, во время которого кто-то напал на преподобного Джорджа Примли, прикинувшись призраком.

Этот розыгрыш, следует признать, вызвал интерес и одобрение у Хью Донована. Ему не терпелось познакомиться с человеком, который, воспользовавшись байками о полтергейсте, бросил в викария чернильницей. Но было очевидно, что эти объяснения не удовлетворяют полковника Стэндиша, у которого было собственное обоснование для поведения епископа.

После долгого путешествия по сельской местности в четыре часа дня они свернули с лондонской дороги к деревне под названием Бридж Эйт. День выдался жарким. Дорога была покрыта рытвинами и ухабами, на обочине росли кленовые деревья, а в лобовое стекло постоянно бились пчелы, выводя Стэндиша из себя. На западе Донован видел дым, поднимавшийся из труб над красными крышами в пригородах Бристоля, но тут городской пейзаж сменялся сельским, с соломенными крышами домов и перезвоном колокольчиков. Вокруг простирались поросшие желтыми лютиками луга, на них паслись коровы с телесами необъятными, как у нудистов на пляже. К полям подступали валуны, журчали скрытые травой ручейки, темнели на склонах окрестных холмов перелески. И как всегда, когда он оказывался в сельской местности, Донован почувствовал себя намного лучше. Вздохнув полной грудью, он снял шляпу – плевать, что солнце печет голову. Вот он, здоровый образ жизни!

Нью-Йорк Хью теперь вспоминал с жалостью. Что за ослы там живут! Запираются в своих квартирах, включают радио на полную громкость, на потолке трясется люстра из-за вечеринки на третьем этаже, на Кристофер-стрит орут дети, горячий ветер поднимает над мостовой пыль и бумажки, а на Шестой авеню гудят застрявшие в пробке машины. Грустно. Очень грустно. Он представлял себе своих несчастных друзей, которые околачивались у магазинов спиртных напитков, прожигали время, скармливая медяки игровым автоматам: после поворота рычага они получали за все свои старания – даже если им удавалось дождаться ряда лимонов на экране – сущую чепуху. Сегодня на Шеридан-сквер кто-то из них с сосредоточенностью ученого отмеряет капли джина, падающие в стеклянный кувшин, содержащий полгаллона алкоголя и полгаллона воды. Другие бедняги ожидают с нетерпением, когда уже можно будет начать пить. Затем они забудут об ужине, переспят с чужой девчонкой и получат где-нибудь в глаз. Грустно.

А вот он… Епископ говорил что-то о Фоме Аквинском, и его сын благодушно взирал на него, пока машина неслась по дороге. Вот