Расследования доктора Гидеона Фелла. Первая улика (сборник) - [6]

Наступила тишина. Рэмпол нарушил ее первым:

– Я не склонен смеяться над всем этим. Я всю жизнь хотел побывать в таком вот мистическом здании. И вряд ли что-либо сможет искоренить этот интерес во мне… Как вся эта история связана с тюрьмой?

– Вы слишком впечатлительны, – произнес доктор, поглядывая на пепел сигары. – Это как раз то, о чем говорил Боб Мелсон. Я расскажу вам обо всем завтра. У меня есть даже копии документов. Но молодому Мартину придется провести как минимум час в комнате надзирателя, открыть сейф и посмотреть, что там лежит. Понимаете, как минимум двести последних лет Старберты владели землей, на которой была построена тюрьма. Это и до сих пор их собственность. Она никогда не переходила из рук в руки, так как на юридическом языке это называется «владением без права продажи» – земля просто достается старшему сыну. Вечером в свой двадцать пятый день рождения старший Старберт должен будет отправиться в тюрьму, открыть сейф и воспользоваться шансом…

– Шансом на что?

– Я не знаю, сэр. Никто не знает, что внутри. Воля не может быть оглашена, пока ключи не перейдут в руки старшего сына.

Рэмпол смутился. Он в красках представил себе серые развалины, металлическую дверь и человека с лампой в руках, звенящего ключами. Затем он сказал:

– Боже! Это звучит словно… – Но он не смог подобрать слов и понял, что иронически улыбается.

– Это Англия. А что такое?

– Я всего лишь подумал, что если бы это происходило в Америке, то наверняка об этой истории пронюхали бы журналисты и явились бы туда с камерами, чтобы разведать, что и как.

Он осекся: ему показалось, что он сказал что-то не то. В подобные ситуации он попадал часто. Находясь в обществе англичан, постоянно чувствуешь, что пожимаешь руку человеку, которого считаешь своим другом, а потом оказывается, что нет никакого человека, а твоя рука зависла в тумане. Это такое место, где тебя не могут понять, и даже сходство языков не в силах заполнить это расстояние. Он увидел, что мистер Фелл смотрит на него поверх пенсне, затем, к своему удивлению, обнаружил, что лексикограф смеется.

– Я же говорю, что это Англия, – ответил он. – Никто не будет его беспокоить. Слишком уж странным является тот факт, что все Старберты гибнут от перелома шеи.

– Мда, сэр.

– Это действительно очень мистическая часть истории, – продолжил доктор, чуть наклонив голову. – А именно: все, что с ними происходит.

Больше не о чем было говорить. Похоже, что вино, выпитое за ужином, немного замедлило ход мыслей доктора. Он словно находился в прострации, можно было видеть разве что пульс его сигары, которая то вспыхивала, то вновь тухла. На его плечах была потертая накидка. Клок волос торчал впереди. Рэмпол мог бы даже подумать, что тот дремлет, если бы не умные глаза, блеск которых он уловил поверх пенсне…

Чувство нереальности, и до этого преследовавшее американца, по прибытии в Четтерхэм полностью охватило его. Сейчас уже не было видно красных огней поезда, не слышно было и его гудков, в воздухе стояла прохлада. Где-то вдалеке залаяла на проходящий поезд собака, тут же настоящий псиный хор поддержал ее лай. Спускаясь с платформы, Рэмпол сошел на гравий, и теперь его шаги сопровождались характерным хрустом.

Белая дорога вьется среди деревьев и ровных лугов. Местность заболоченная, над ней поднимается туман, и поблескивает вода при свете луны. Густые заросли душистого шиповника, бледная зелень пшеничных полей, стрекот кузнечиков, капли росы на траве… И доктор Фелл в щегольской шляпе и накидке, опирающийся на две трости. По его словам, он приезжал в Лондон всего на один день, поэтому был без вещей. Рэмпол же, с трудом волоча свой багаж, спешил за ним. Тед насторожился, вдруг увидев впереди какую-то фигуру в неброском пальто и шапочке, пускающую искры из трубки. Затем он узнал в ней Пейна. Они плелись, а юрист шагал с приличной скоростью. Какой же он нелюдимый! Рэмпол мог расслышать почти все, что тот бормотал себе под нос. Однако ему не хотелось терять время на раздумья о Пейне – он думал о приключениях, об этом новом для себя месте, где даже звезды были чужими. Он чувствовал себя бесконечно маленьким в древней Англии.

– Здесь-то и находится тюрьма, – сказал Фелл.

Они преодолели небольшой подъем и оба остановились. Им открылся прекрасный вид на поля, уходящие вдаль. На некотором отдалении впереди можно было различить деревья. Рэмпол увидел шпиль церкви. Дома местных жителей не светились огнем – виднелись лишь серебристые окна. Неподалеку от путников, слева, стоял высокий дом из красного кирпича с белыми оконными рамами, который опоясывала дубовая аллея. «Наша резиденция», – бросил доктор Фелл через плечо американцу. Но американец уже смотрел направо. Там открывалась незаурядная панорама, сравнимая разве что с величественным Стоунхенджем: возвышались к небу стены четтерхэмской тюрьмы.

Она казалась большой, возможно, из-за лунного сияния. «Горбатая», – первое, о чем подумал Рэмпол. Одна из стен высилась на небольшом холме. Сквозь кладку пробивались ветви растений, которые при свете луны напоминали пальцы. Высоту ограды увеличивал ряд своеобразных зубьев, можно было различить и дымоход. Все было пропитано сыростью и расписано слизью, по-видимому, тут обитали ящерицы. Казалось, что на этом месте раскинулось болото, стоячая вода которого сделала жизнь здесь невозможной.