Расследования Берковича 2 [сборник] - [21]

У Сони Аккерман были заплаканные глаза, тушь потекла, лицо казалось старым и некрасивым. Габи Зайдель старался держаться независимо, но это ему плохо удавалось, он сжимал кулаки, хрустел пальцами и не мог устоять на месте.

– Вы приехали одновременно? – спросил Хутиэли.

– Я подъехал после Сони, – мрачным голосом заявил Зайдель. – Я догнал ее, когда она уже шла по тропинке.

– Это так? – повернулся Хутиэли к девушке.

Она кивнула.

– Вы не передвигали тело?

– Нет! – вырвалось у Зайделя. Похоже, ему и в страшном сне не могло привидеться такое. Соня только головой покачала.

– Вы, я полагаю, старые знакомые, – продолжал инспектор, – и хорошо знаете… знали Михельсона. У него были враги?

– Да! – неожиданно звонким голосом воскликнула Соня Аккерман. – Да! И ты, Габи, не станешь этого отрицать!

– Что ты хочешь сказать, Соня? – нахмурился Зайдель. – Ты же не станет утверждать, что это я…

– Почему нет? – с вызовом сказала Соня. – Ты же его терпеть не мог! Он был талантливее тебя, и мы с ним встречались, а твои ужахивания я отвергла! И этого ты ему не простил!

– Послушай, Соня, – мягко сказал Зайдель. – Ты, конечно, не в себе, я тоже, но все-таки думай, что говоришь. Здесь полиция. Что они скажут?

– Ты боишься? Потому что тебе есть, что скрывать!

Зайдель повернулся к инспектору, всем видом показывая, что пора бы полицейскому вмешаться и прекратить вздорные речи взбалмошной женщины.

– Продолжайте, продолжайте, – пробормотал Хутиэли. – Вы действительно его терпеть не могли?

– Чепуха! – воскликнул Зайдель. – Если уж так пошел разговор, то все было наоборот! Мы с Ариком дружили несколько лет, а потом появилась Соня и все разрушила. У нее есть такая особенность – все разрушать вокруг себя.

– О чем ты говоришь? – вскинулась Соня.

– Помолчи, ты сама начала! Сначала ты флиртовала со мной, потом – с Ариком, а недавно начала встречаться с… ну, неважно… Арик жутко ревновал, грозился, что убьет обоих.

– А вы? – вставил Хутиэли. – Вам было все равно?

– Я давно понял, что Соня просто кокетка. Глупая кокетка!

– Как ты смеешь! – воскликнула актриса и сжала кулачки. Беркович быстро встал между ней и Зайделем.

– Вы лучше спрсите у нее, где она была все утро! Я хотел за ней заехать и звонил домой, но мать сказала, что Соня давно ушла. А сотовый телефон был отключен, я так не сумел до нее дозвониться. Приехал сюда, а она уже здесь, я догнал ее на дорожке. Спросите ее, когда она сюда приехала!

Соня Аккерман неожиданно заплакала, обхватил плечи руками.

– Прекратите! – резко сказал инспектор. – Ваши обвинения понятны, и мы примем их во внимание. Но держите все-таки себя в руках. Это ведь всего лишь ваше личное мнение, и не более того.

Взгляд Зайделя был прикован к чему-то за спиной инспектора, а Беркович успокаивал девушку и тоже не мог видеть, на что смотрел актер. С неожиданным возгласом Зайдель бросился вперед и опустился на колени перед погасшим костром.

– Эй, ну-ка отойдите! – крикнул инспектор. – Что вы делаете?

Но Зайдель уже встал на ноги. В руке он держал женскую сережку.

– Видите! – возбужденно сказал он. – Вы видите? Это сережка Сони! Я сам видел на ней эти серьги!

Хутиэли отобрал у Зайделя сережку. Сержант Беркович, оставив Соню на попечении патрульного Авнери и подошел к инспектору. Сережка, судя по ее виду, побывала недавно в сильном пламени и почти обуглилась.

– Это сережка Сони, – как заведенный, повторял Зайдель.

Хутиэли и Беркович одновременно посмотрели на девушку, которую поддерживал Авнери. В ее ушах не было серег. Соня встретила взгляды полицейских и смертельно побледнела.

– Я… – пролепетала она. – Вы что… Это…

– Это действительно ваша вещь? – спросил Хутиэли, протягивая сережку на ладони.

– Моя… – прошептала Соня. – Но… У меня неделю назад пропали серьги… Я не могла их найти…

Беркович опустился на колени перед погасшим костром и указательным пальцем пошевелил золу в том месте, где Зайдель подобрал сережку. Зола была еще теплой. Беркович вытер палец носовым платком и встал с колен.

– Хорошая история, – пробормотал он. – Сразу выдает дилетанта.

– Ну-ка, ну-ка, – сказал Хутиэли, с интересом наблюдая за действиями Берковича. – Похоже, что у тебя сложилось определенное мнение.

– Да, – кивнул Беркович. – Вот господина Зайделя интересовало, где была утром Соня Аккерман. А мне интересно, где был сам Зайдель. И почему он появлся здесь сразу после Сони. Может, он за ней следил?

– Вы думаете, о чем говорите? – холодно поинтересовался Зайдель.

– Конечно, – кивнул Беркович. – И когда говорю, и когда делаю. Инспектор, – обратился он к Хутиэли, – вы же видите, сережка побывала в сильном огне, в открытом пламени.

– Несомненно, – подтвердил инспектор.

– А господин Зайдель, – продолжал Беркович, – вытащил ее из верхнего слоя золы. Костер догорал, пламя было слабым. Собственно, открытого огня уже вообще не было, только зола продолжала тлеть. Туда, в золу и была брошена сережка. Кто-то ее предварительно подержал в огне. Не здесь, конечно. И я подозреваю, кто это мог быть.

Зайдель бросился в сторону, но патрульный Авнери отреагировал мгновенно – оставил Соню и бросился за актером. Силы были, конечно, не равны…