Рассказы - [2]
Повадился кувшин
«Аткарский Укомунхоз постановил распустить пожарную
команду и тем самым сократить расходы».
«Саратовский Губкоммун отдел распорядился сократить
сухие деревья по городу».
«Сарат. Известия»
— Так!.-. Все, что-ли? Пора и по домам бы, — шамать охота.
Стойте, подумаем. Может, еще мосты сократить? Али телефонную станцию?.. Или, у меня вот еще идейка есть, — улиц у нас много. Не сократить-ли, а?
— Да, ведь, сколько жителей, столько и улиц. Как же без улиц-то?
— Ну, а если людей сократить?..
— Дарья, а Дарья!
— Ну, чего вам? Вот я.
— Обедать давай.
— Не подохнете. Не готов еще обед.
— Сокращаю вас, Дарья, за несвоеврем…
— Вчера сокращали, третьевдни coкpaщали. Тьфу! Жалованье-то платите по третьему разряду, да еще на два блюда готовь…
— …енную подачу на стол супа ответственному работнику…
— Да вот вам и сказ мой ищите вы себе другую!
— Сокращаю еще раз за угрожающий тон при исполнении своих служебных обязанностей. А за вчерашний суп сокращаю еще на 50 процентов.
— А что-ж за суп-то?
— А то, что суп всегда должен быть лысый, — не то, что у вас.
— И ничего он лысый не был. Суп как суп.
— Врете. В супе не должно быть ни одного волоса, а у вас вчера в супе был целый валенок.
— Не иначе это, как кот «Васька» терся. Евонные это волоса.
— Сокращаю кота «Ваську» на 25 процентов.
— Дерется все с Маруськой, ну шерсть у них это и летит…
— Сокращаю «Маруську» на 30 процентов.
— Да что сокращать-то? Дверь надо починить, а то аны все со двора шляются…
— Кто все? Кто аны?
— Да «Трезорка» вот домкомов, «Шарик», «Амишка» спекулянтов из 17-го. Дверь надо…
— Сокращаю дверь на 10 процентов…
— Мне расчет пожалуйте: никакого терпения нету…
— Сокращаю терпение на…
— Тьфу!
— Сокращаю «тьфу!» на… Тьфу! Вы меня, Дарья, севсем зарапортовали. Давайте обед!
— Расчет пожалуйте!
— Обед давайте!
— Расчет пожалуйте!
— Как? Неповиновение распоряжениям?! Сокращаю вас на 200 проецнтов.
— Сызнова пошло!
— Сокращаю «сызнова» на 300 процентов…
— Да, уж слышала…
— Сокращаю «слышала» на 400…
— … я эти сокращения-то…
— Сокращаю «сокращения» на 500…
— Вчера сокращали…
— «Кращали» сокращаю…
— … седни сокращаете…
— «щаете» сокращаю на…
— …и тады сокращали…
— …«щали» сокращаю… Хрррр!..
— Ну, уснул!.. Замотался, сердешный! Тоже и ихнюю должность взять: и из умного человека фашиста сделают, как пить дать!
Московское
— Сам я живу в сарае по доброте дворника; жена на чердаке, где прачки вешают белье на предмет копчения; а сын имеет резиденцию между двумя поленницами.
Москва, — ничего не поделаешь. Жителей стало впятеро больше, а домов в десять раз меньше. Географическая пропорция.
Если и дальше так будет, то, вероятно, дома будут жить в людях… И правильно! Будя! Попили мы ихней кровушки!
Жена просунула голову в дверь.
— 12 червяков просят.
— Кто?
— Какой — то беспартийный. Со всеми удобствами. От центра всего 14 верст, через картошку.
— Комната или квартира?
— Цыгане хозяина увели, так помещение освободилось. Очень хвалят: хороший был пес.
— Отказать! Мелочи, мол, нет…
— А мне крупных дай: шесть гривен.
— Крупных нет. Всего гривенник!
Хлопнула дверью, ушла. Головушка сынка в дверь.
— Родитель! Рюпь можешь подкинуть?
— На какой предмет?
— После вчерашнего — малокровие на почве наследственной дегенерации.
— Тю-тю! Мать последнего гришку аннулировала.
— Мамашу, господь послал!.. Эх!
— Митрофан! Почитай родителей, веди благонравственную жизнь… Вчера в трамвае ты вытащил кошелек с семью рублями. Поделился ли ты с отцом и матерью? Нет! Ты не поделился. Ты их один пропил! Митрофан, исправься!
— Партия не дозволила.
— Плюнь на партию.
— Плюнешь! А ты знаешь, как я ее просадил? Тринадцатый в лузе завяз, — Колька его ррраз, дуплетом восьмого — дддва, мне киксом по морде — трри, — пожалуйте денежки— четыре. Давай, родитель, рюпь, — пять!
— Нет!
— Ну, тогда я твое пальтишко конкретизирую. А ты дома посиди до лучших времен.
— Так жить нельзя! Ни квартиры, ни дензнаков; семья вразброд. Будущего никакого. От кареты прошлого одна ось, — и та — хоть брось.
— Повешусь!
Достал из-под Дворниковой кровати веревку, нацепил на крюк, поставил табурет.
.. — Погоди, погоди! Минуточку!
Гляжу из петли вниз: жена.
— Ты всамделе повеситься хочешь?
— А что это тебе? Кабарэ? Или правов| не имею?
— Да я ничего. Теперь свобода: самоопределяйся. Только я о Митрошке беспокоюсь: отнимет он у меня все. Ты мне, пока жив, отдай пиджак, брюки и ботинки.
— Это… не жирно будет?
— Где ж жирно? Да тебе ведь и все равно, — на том свете форсить не для кого.
Разделся. Разулся. Полез снова.
— До свиданья!
Ушла.
— Родитель! Стой!
Сынка черти принесли. А сынок разного харчу принес.
— Вешаться или закусить?
— Ты серьезно повесишься?
— Да уж надо полагать.
— Ну, ладно, валяй. Только отдай мне рубашку и носки.
— На…
— Стойте, стойте, гражданин Клецкин! Дворник, словно лама кровожадная, глазами сверкает.
— Никак этого невозможно. Вы хоша и не вполном теле, одначе, веревка и оборваться может. Мне терять из своего достатку никакого резону нетути.
— Дозвольте раньше получить, а потом с господом…
— Бери корзину. В ней барахло разное,
