Рассказы - [5]
Он вспомнил, что скоро будет районная олимпиада по математике, куда его обязательно пошлют. А потом, зимой — и городская...
«Антон Владимирович обещал рассказать про дифференциал и про интеграл», — серьезно подумал он, выходя на свет.
Впереди торчала подстанция, а справа — вечное пепелище Крестовских складов. Гоша повернул направо. Поравнявшись со складами, разглядел сквозь серебристую, тронутую желтизной ивовую листву три фигуры возле чадящего костра.
— Чего, отличник, заблудился? — Марат направил в него самодрачку, спустил резинку.
Самодрачка не выстрелила. Гоша спрятал шар в карман, подошел. Посмотрел на костер.
— Видал, Скелет, — Сега сплюнул на бидон. — Сейчас фашистке будем автодафе делать.
Гоша заглянул в бидон. Сидящая на дне крыса подняла голову. Черные, блестящие глазки посмотрели на Гошу. Она понюхала воздух.
Марат снова щелкнул самодрачкой впустую:
— Во, сука. Отсырела.
Гоша смотрел в глаза крысы. Сердце его вдруг сжалось, дурнота подступила, и противная зыбь мурашек проползла по рукам к кончикам пальцев.
Крыса опустила голову, вжалась в черное днище.
— Хорош, давайте ставить, — Сопля пошевелил костер палкой.
Марат и Сега взялись за бидон.
— Подождите, — произнес Гоша чужим, срывающимся голосом.
— Чего? — не понял Сега.
— Отпустите ее.
— Че-е-го? — скривил рот Марат, поднимая бидон. — Ты чего, Скелет, контузился? А ну — отзынь на два метра!
— Перезанимался, бля! — усмехнулся Сопля желто-розовыми, нечищенными зубами.
Гоша встал перед костром, загораживая им дорогу:
— Вы... это... отпустите ее...
Сега и Марат поставили бидон, непонимающе уставились на Гошу. Голова его вздрагивала, губы побелели, дергались.
— У него что, припадок? — Сега обернулся к Сопле.
— Голодный, ёптать... — усмехался Сопля. — Иди воруй!
Сжимая правой рукой портфель, левой Гоша дотянулся до своего горла, сжал, сдерживая рыдания:
— Пожалуйста... очень... оч-чень... пожалуйста...
Трое уставились на него.
Костер потрескивал, разгораясь.
Гоша стремительно понял, что надо что-то дать им. Сунул руку в карман, вытащил стеклянный шар.
— Вот... я вам... я дам. Вот! — дрожащей рукой он протянул шар.
Тусклое сентябрьское солнце отразилось в шаре.
Сега взял шар, повертел, подкинул:
— Тебе чего, крыса нужна?
Гоша кивнул.
— Ну, бери... — Сега убрал шар в карман, переглянулся с друзьями. — Нам не жалко.
Трое рассмеялись, как по команде.
— Пошли, робя, в расшибец резанемся! — Сега мотнул головой и двинулся к забору.
Марат повертел пальцем у виска и пошел следом.
— Пей порошки, ёптать! — громко посоветовал Сопля, и трое снова рассмеялись.
Переговариваясь и посмеиваясь, они пролезли в забор, мелькнули между ивами и пошли по направлению к детдому.
Гоша остался стоять рядом с бидоном. Подождал, пока голоса парней стихнут. Заглянул в бидон. Крыса сидела неподвижно. Он взялся за горловину бидона, слегка тряхнул. Крыса вздрогнула. Но не подняла головы. Гоша посмотрел на костер, облегченно разжал губы, облизал их.
— Ну вот... — пробормотал он, кинул портфель на битые кирпичи, взялся за бидон и осторожно положил его на бок.
В бидоне громко зашуршало. Крыса выбралась из него, слегка приподнялась на задних лапах, понюхала воздух. Глянула на Гошу. И замерла, пошевеливая усиками. Черные, влажные глазки ее глядели пристально. В крысином взгляде была какая-то высокая неподвижность — как у птиц. Гоша тоже замер и смотрел в крысиные глаза. Крыса опустилась на четыре лапы. И небыстро побежала, волоча светло-серый хвост. Но не в черные подвалы, а сверху по кирпичному месиву, по доске, через кучу угольного шлака, по битому, проросшему травой асфальту — к забору, прочь от складов.
— Ты куда? — пробормотал Гоша и неожиданно для себя подхватил портфель и побежал за ней.
Крыса пролезла под забором, обогнула толстый, накренившийся ивовый ствол и потрусила по дороге, усыпанной белым щебнем и черным шлаком. Дорога эта вела к Сокольникам, Гоша ездил по ней пару раз на велике Кольки Зотова.
— Ты чего, в Сокольники собралась? На толчок? Там крыс много... Потому что питания достаточно... — Гоша легко догнал крысу.
Он ожидал, что она бросится от него в сторону, в заросли бузины и покрасневшего боярышника. Но крыса продолжала неспешно трусить по дороге.
— Ты чего — глухая? — Гоша быстрым шагом пошел рядом с крысой.
Крыса не обращала на него никакого внимания. Глаза ее сосредоточенно смотрели одновременно вперед и по сторонам, лапы равномерно перебирали по неровной дороге, хвост волочился с еле слышным шорохом. Гоша никогда не видел так близко бегущую крысу. Он шел быстрым шагом рядом с ней, помахивая портфелем.
— Не боишься меня? — он наклонился, на ходу разглядывая крысу.
Серая шерсть на ее спине была густой, волосатой, а к подбрюшью светлела и укорачивалась, становясь почти белой. Белой шерсти было немного и на мордочке, возле усов. Нос у крысы был розовато-лиловый, пятачком, как у поросенка.
— Может, ты дрессированная? — спросил Гоша.
Крыса бежала.
Гоша обогнал ее и выставил впереди барьером свой черный новый коленкоровый портфель с двумя блестящими замками. Упершись в портфель, крыса понюхала его, быстро обежала и так же неспешно потрусила дальше.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Что за странный боливийский вирус вызвал эпидемию в русском селе? Откуда взялись в снегу среди полей и лесов хрустальные пирамидки? Кто такие витаминдеры, живущие своей, особой жизнью в домах из самозарождающегося войлока? И чем закончится история одной поездки сельского доктора Гарина, начавшаяся в метель на маленькой станции, где никогда не сыскать лошадей? Все это — новая повесть Владимира Сорокина.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Десять лет назад метель помешала доктору Гарину добраться до села Долгого и привить его жителей от боливийского вируса, который превращает людей в зомби. Доктор чудом не замёрз насмерть в бескрайней снежной степи, чтобы вернуться в постапокалиптический мир, где его пациентами станут самые смешные и беспомощные существа на Земле, в прошлом — лидеры мировых держав. Этот мир, где вырезают часы из камня и айфоны из дерева, — энциклопедия сорокинской антиутопии, уверенно наделяющей будущее чертами дремучего прошлого.
Сборник рассказов: «Настя», «Concretные», «Аварон», «Банкет», «День русского едока», «Ю», «Лошадиный Суп», «Зеркаlо», «Пепел», «Машина», «Моя трапеза», «Жрать!», «Сахарное воскресенье».
Владимир Курносенко - прежде челябинский, а ныне псковский житель. Его роман «Евпатий» номинирован на премию «Русский Букер» (1997), а повесть «Прекрасны лица спящих» вошла в шорт-лист премии имени Ивана Петровича Белкина (2004). «Сперва как врач-хирург, затем - как литератор, он понял очень простую, но многим и многим людям недоступную истину: прежде чем сделать операцию больному, надо самому почувствовать боль человеческую. А задача врача и вместе с нимлитератора - помочь убавить боль и уменьшить страдания человека» (Виктор Астафьев)
В книгу «Жена монаха» вошли повести и рассказы писателя, созданные в недавнее время. В повести «Свете тихий», «рисуя четыре судьбы, четыре характера, четыре опыта приобщения к вере, Курносенко смог рассказать о том, что такое глубинная Россия. С ее тоскливым прошлым, с ее "перестроечными " надеждами (и тогда же набирающим силу "новым " хамством), с ее туманным будущим. Никакой слащавости и наставительности нет и в помине. Растерянность, боль, надежда, дураковатый (но такой понятный) интеллигентско-неофитский энтузиазм, обездоленность деревенских старух, в воздухе развеянное безволие.
Ты точно знаешь, что не напрасно пришла в этот мир, а твои желания материализуются.Дина - совершенно неприспособленный к жизни человек. Да и человек ли? Хрупкая гусеничка индиго, забывшая, что родилась человеком. Она не может существовать рядом с ложью, а потому не прощает мужу предательства и уходит от него в полную опасности самостоятельную жизнь. А там, за границей благополучия, ее поджидает жестокий враг детей индиго - старичок с глазами цвета льда, приспособивший планету только для себя. Ему не нужны те, кто хочет вернуть на Землю любовь, искренность и доброту.
Город Нефтехимик, в котором происходит действие повести молодого автора Андрея Кузечкина, – собирательный образ всех российских провинциальных городков. После череды трагических событий главный герой – солист рок-группы Роман Менделеев проявляет гражданскую позицию и получает возможность сохранить себя для лучшей жизни.Книга входит в молодежную серию номинантов литературной премии «Дебют».
Французский юноша — и русская девушка…Своеобразная «баллада о любви», осененная тьмой и болью Второй мировой…Два менталитета. Две судьбы.Две жизни, на короткий, слепящий миг слившиеся в одну.Об этом не хочется помнить.ЭТО невозможно забыть!..
Ольга - молодая и внешне преуспевающая женщина. Но никто не подозревает, что она страдает от одиночества и тоски, преследующих ее в огромной, равнодушной столице, и мечтает очутиться в Арктике, которую вспоминает с тоской и ностальгией.Однако сначала ей необходимо найти старинную реликвию одного из северных племен - бесценный тотем атабасков, выточенный из мамонтовой кости. Но где искать пропавшую много лет назад святыню?Поиски тотема приводят Ольгу к Никите Дроздову. Никита буквально с первого взгляда в нее влюбляется.
В сборник вошли либретто четырех опер, написанные Владимиром Сорокиным в сотрудничестве с выдающимися композиторами. Классик русского постмодернизма, легко нарушающий границы жанров и не признающий авторитетов, демонстрирует глубокое понимание оперы и специфики музыкального театра. Стилистическая чуткость, которая не мешает автору оставаться самим собой, объединяет тексты для очень непохожих друг на друга спектаклей. Постановка «Детей Розенталя» на музыку Леонида Десятникова в Большом театре в 2005 году вызвала бурные дискуссии и получила премию «Золотая маска»; эксперимент «Снов Минотавра», показанных в 2012 году на фестивале «Территория», оказался слишком радикальным для широкой публики; оратория Генделя, давшая название всему сборнику, стала первой работой режиссера Константина Богомолова на музыкальной сцене, а «Фиолетовый снег» поставлен на сцене Берлинского оперного театра.
Остроумные и злые антиутопии… Изысканный и смешной сюрреализм и забавный, колоритный гиперреализм.Философские прозрения и великолепные игры на стилистическом, сюжетном и языковом уровне.Это — повести и рассказы Владимира Сорокина, легенды отечественной нонконформистской прозы, одного из самых скандальных и талантливых писателей нашего времени, сумевшего сказать новое слово в русскоязычном постмодернизме.
"Шестикрылый Сарафоний, Сокрушитель Гнилых Миров, явился Тамаре Семеновне Гобзеевой во сне в ночь на двадцать восьмое. Сияя невероятными переливами зелено-оранжево-голубых цветовых оттенков и обдавая колыханиями белоснежных крыл, он вложил свои тонкие светящиеся указательные персты в уши Тамары Семеновны. В ушах стало горячо, а на сердце сорокадвухлетней одинокой женщины так сладко, что она замерла, готовая умереть от счастья. Во сне своем она лежала голая на крыше шестнадцатиэтажного дома в Ясенево по улице Одоевского, где проживала последние двадцать восемь лет".
Кит или слон? Грета Гарбо или Марлен Дитрих? Лемешев или Козловский? Платон или Аристотель? Beatles или Rolling Stones? Пелевин или Сорокин? Чего молчишь? Отвечай!