Рассказы - [23]

— 8 —

Бессонная ночь давала себя знать. Он клевал носом у монитора, периодически просыпаясь и обнаруживая перед глазами вчерашнюю фотографию однокурсницы с ледорубом.

Свернув фото, ушел в туалет, заперся, сел на унитаз и решил выспаться. Это был старый, проверенный и, собственно, единственный способ прийти в себя: дремать в офисе строго запрещалось.

Приснились густые июньские луга, пасмурный полдень и они вдвоем в траве. Солнце остановилось за облаками, время не двигалось. Ее тело было как эти луга: в него можно было падать, им можно было укрываться, дышать, оно было гибче травы и моложе едва начинавшегося лета. Вдруг вдалеке послышались глухие раскаты грома. Он посмотрел поверх цветов, увидел стремительно приближающийся плавник акулы и проснулся. В дверь стучал его коллега Олег, тот самый, с которым обсуждали измены и семейную жизнь.

— Старик! Ты тут? Жив еще?

Это означало, что босс приехал и было бы хорошо вернуться на рабочее место.

— 9 —

Казалось, что машины за окном припаркованы, но на самом деле они слегка двигались. Начиналась самая главная, самая длинная в неделе пятничная пробка.

Они сидели в другом кафе, потому что идти во вчерашнее было неудобно: официанты к концу вечера уже косо поглядывали.

Она гордо достала из сумочки зубную щетку:

— Я рада, что у нас все серьезно.

— А раньше у тебя было понарошку?

— У меня — нет. Но он… Он был мой ровесник, я тебе уже говорила. Ну и ты понимаешь, ему был нужен только секс.

Он не сводил глаз с мурашек на ее шее, с упругой мышцы, натянувшейся от уха до слегка обнаженной ключицы. Ее коленка, даже не касаясь его под столом, обжигала и дорисовывала в воображении вторую, слегка отведенную в сторону.

— Ты — другое дело… Взрослый, спокойный, ты со мной разговариваешь… А, вот! — неожиданно вспомнила она. — Смотри! — и достала распечатанные страницы. — Акула — самая древнейшая из рыб, обитающая… и так далее, и так далее. Рыб! Ты был прав! С тобой я становлюсь умнее!

Перегнувшись через стол, она поцеловала его — коротко, но так, что он успел опьянеть от запаха ее молодой кожи.

— А гандбол? Еще один поцелуй за гандбол.

— Ой, — смешно поджала губку она, — я не успела посмотреть, работы много было. Можно у тебя дома?

Он не ответил, а только взял ее за руку и повел к автомобилю. Восхищенная уверенностью зрелого мужчины, она оставила на столике фотографии зубастых акул: живых, остервенело бросающихся на жертву, и мертвых, с отрубленными плавниками, безжизненно валяющихся на берегах и палубах.

— 10 —

Пока они целовались в пробке, солнце над Волоколамкой почти село.

— Как же я люблю Москву, — сказала она, — с детства здесь живу, каждый уголок знаю, и с каждым местом что-то связано.

— Например?

— Например, в том кафе, где мы сидели, я обмывала машину с подругой. На открытой веранде. Была хорошая погода… Сентябрь… И листья падали прямо к ногам. Я подумала: как прекрасно, что мы живем в этом городе, что у нас все здорово, что можно куда-то мчаться на новой классной машине, а потом просто выпить кофе на веранде. Счастье в простых вещах.

— И сколько стоила простая вещь? Или в кредит взяла?

— В кредит. Это ведь тоже классно: вроде ты еще молодая, вся жизнь впереди, а можно взять машину и уже ездить…

— Или стоять в пробках… Волоколамка у тебя с чем связана, с чем ассоциируется?

— С пробками, — засмеялась она, — кстати, почему ты не слушаешь радио?

— А почему я должен его слушать?

— Ну все же в машине слушают… Я вот — постоянно. И в плеере, когда гуляю, и дома… Я не могу, когда тихо.

— А я не могу, когда музыка. И вообще: можно объяснить, почему ты что-то делаешь, а как объяснить, почему ты чего-то не делаешь? Например, многие спрашивают: «Почему ты не куришь?» Вот как я им объясню?

— Ты такой необычный.

— Просто музыку люди слушают в большинстве своем как фон, у них наркотическая ломка без фона, они не могут жить в тишине, наедине с собой и своими мыслями. А мне хорошо с самим собой, зачем мне этот наркотик?

— Ты прав… Конечно же не включай. Лучше спой мне ту смешную песню про Мурку. Ты так здорово поешь.

Он поцеловал ее и затянул:

— «Прибыла в Одессу банда из Амура. В банде были урки, шулера…»

— А кто эту песню поет?

— В смысле?

— Ну какая группа? Я ее как-то пропустила, хоть у меня и включено радио все время.

— Ты сейчас шутишь?

— Ну, прости, я же не могу все новые группы знать. А знать хочется, песня такая забавная.

— Давай лучше я просто спою, — сказал он.

— Давай.

— «Прибыла в Одессу банда из Амура. В банде были урки, шулера. Банда занималась темными делами. И за ней следила Губчека…»

— Так здорово! А кто такая Гупчиха?

Он чуть не врезался в УАЗ. Закатное небо накрыло грязным брезентом.

— Ты никогда не слышала этого слова?

— Гупчиха?.. Нет, а где я могла его слышать? Это же смешная песня, наверное, оно просто придуманное… Или вот: урки. Ты не ошибся, может, орки?

Неба не стало видно совсем. Запаска УАЗа заменила солнце.

— Давай так, — он перевел дыхание, — давай… поговорим.

— Конечно, давай! Я всегда за то, чтобы больше разговаривать!

— Ты не знаешь, кто такие урки… Хорошо, ты родилась уже после советской власти, выросла в Москве, у тебя все было хорошо… Но — «Губчека»? Если ты не знаешь, что такое «Губчека», значит, не знаешь, что такое «ЧК»?