Рассказы - [25]
Она подняла голову, поджала губу.
— Я что-то не так делаю? Ты меня не хочешь?
— Я, — прохрипел он, — я…
— Ты устал?
— Ты…
— Я все понимаю, забудь, это вообще не проблема.
— Пятьсот тысяч, — наконец членораздельно произнес он, — пятьсот?
— Ты опять об этом?!! Ну прости, я не знала, что это для тебя так важно… Пойми: я больше математику учила, а такой предмет, как история, — не очень.
— Значит, все, о чем мы говорили, все, кто погиб, для тебя — предмет? Такой же, как математика и физика?
— Ну да, а что тут такого? Я же не виновата, что у меня была больше склонность к точным наукам, чем к истории.
— Ты понимаешь, где ты живешь?! — закричал он. — Понимаешь, что это за страна, где ты родилась?!
— Россия? — испуганно предположила она и тут же исправилась: — Российская Федерация?
— И что?! Что ты о ней знаешь?
— Что… У нас сейчас демократия, что… рыночная экономика… что все нормально, — она почти плакала.
— То есть ты живешь в такой распрекрасной стране, где можно взять кредит на машину и выпить кофе на открытой веранде?! Тебе хватает? Это — твоя Россия? Говори! — он схватил ее за плечи. — И акулы у тебя легкими дышат, и в гандбол овальным мячиком играют, и в Губчека чиксы работают?
— Отпусти, пожалуйста, мне больно, — попросила она.
— И Дзержинский у тебя — писатель, и народу в стране погибло четыреста двадцать пять тысяч человек! В Гражданскую с Отечественной и от Сталина! Спасибо — округлила до пятисот!
— Прости! Я просто не учила эту тему!
— Мы с тобой родились на этих костях, ходим, ездим, трахаемся на костях. Кофе твое из костей, а ты… ты… ты хочешь, чтобы у меня стояло после этого?
— Прости, — рыдала она, — я не знала, что это так важно!
— Ничего не важно! И то, что для тебя Волоколамское направление не связано ни с чем, кроме пробок, — тоже.
— Я знаю про войну! — закричала она. — Знаю, что немецкие танки почти дошли до «ИКЕИ»!
— И урок не было! Орки были, а урок — нет.
— Не бросай меня! — она уже не кричала, а пищала. — Я молодая, я смогу много тебе дать. Много секса. Я же понимаю… что тебе не о чем со мной разговаривать, но… — и снова приникла к его телу губами. — Не бросай меня! Ты же можешь со мной просто тр…ться!
— О чем с тобой тр…ться? — прохрипел он.
Он спал в офисном туалете, и снилось, как гандболистки бегут к чужим воротам, отдают друг другу мяч, забивают голы в полете.
А потом — как она уходила вчера, вся в слезах, и забрала уже поставленную в стаканчик зубную щетку.
Она бежала по июньскому лугу, по высокой траве, акула неслась за нею, и мокрый черный плавник стремительно приближался.
— Не бросай меня, — слышалось ему. Но голос был все тише, а акулий хрип — громче. Вдруг все пропало, и он увидел товарища Сталина в окружении малознакомых гэпэушников. Сталин повертел в руках фотографию Троцкого и спросил:
— Почему старик еще жив?
Гэпэушники задумались.
Вождь не стал их мучить и сам предложил решение: достал из шкафа и передал в руки его институтской одногруппнице новенький, блестящий, как самурайский меч, ледоруб.
Вдруг осталась одна одногруппница — в альпинистской экипировке, на алтайском взгорье, с этим самым ледорубом. Она улыбалась так нежно, и захотелось залезть прямо сейчас в «Одноклассники», написать ей, встретиться и… просто поговорить про Троцкого.
Немолодой, небритый, он спал, уткнувшись лицом в рулон туалетной бумаги. Его разбудил стук в дверь.
— Старик! Ты еще жив?
2008
Мир крепежа
— А хорошо здесь сделали! Тут же детское кафе раньше было: то ли «Солнышко», то ли не «Солнышко». Не помните?
Я не помнил. Вернее, сколько себя помнил, здесь был черный провал, что-то вечно ремонтировали.
— Ну, как же, единственное детское кафе в городе, нас сюда специально водили мороженое поесть не из вафельных стаканчиков, а в серебряных чашках на ножке… А сейчас, по-моему, и нет ничего для детей.
Утро начиналось здорово, Оля держала меня за руку. Она откинулась на спинку кресла и сказала:
— В «Супермоле» есть детская площадка.
Он улыбнулся.
— Нет, это не то. Там они в загончике каком-то ползают, а «Солнышко»…
Подошла официантка.
— Определились?
Оля заказала капучино, а я сказал:
— Американо, и что у вас есть из сладкого?
— Возьмите «Элегию».
Я спросил:
— Это что?
— Вы у нас «Фруктовый восторг» пробовали?
— Нет.
— «Элегия» — это типа «Фруктового восторга», но без фруктов.
Тогда я сказал:
— Сейчас подумаю.
Он спросил:
— Скажите, у вас есть мороженое в серебряных чашках на тонкой ножке?
— Есть. У нас пошарично. Один шарик — 30 рублей.
Он заказал эспрессо и мороженое, официантка собралась уходить, но я ее остановил:
— Девушка, девушка! Вы у меня забыли спросить.
— Вы же сказали: «потом».
Тут уже Оля поставила ее на место:
— Он сказал: подумает.
— Мне «Элегию», — сказал я и сразу уточнил: — А можно на нее посмотреть?
Наглядно выбирать было проще. Два тортика стояли на белоснежных тарелочках в витрине.
— Разница только во фруктах или там разный состав теста?
Тут уже официантка вела себя вежливо.
— В «Элегии» пропитка еще идет из ликера.
Я был за рулем, так что заказал «Восторг». Вернулся к столу и поцеловал Олю. А он сказал:
— Отличное такое кафе, современное.
Оля согласилась:
«Молодость» – блестящий дебют в литературе талантливого кинорежиссера и одного из самых востребованных клипмейкеров современной музыкальной индустрии Михаила Сегала. Кинематографическая «оптика» автора превращает созданный им текст в мультимир, поражающий своей визуальностью. Яркие образы, лаконичный и одновременно изысканный язык, нетривиальная история в основе каждого произведения – все это делает «Молодость» настоящим подарком для тонких ценителей современной прозы. Устраивайтесь поудобнее. Сеанс начинается прямо сейчас.
Может ли обычная командировка в провинциальный город перевернуть жизнь человека из мегаполиса? Именно так произошло с героем повести Михаила Сегала Дмитрием, который уже давно живет в Москве, работает на руководящей должности в международной компании и тщательно оберегает личные границы. Но за внешне благополучной и предсказуемой жизнью сквозит холодок кафкианского абсурда, от которого Дмитрий пытается защититься повседневными ритуалами и образом солидного человека. Неожиданное знакомство с молодой девушкой, дочерью бывшего однокурсника вовлекает его в опасное пространство чувств, к которым он не был готов.
В книгу вошла малая проза М. Сегала, воплотившаяся в его фильме «Рассказы» и дополненная новыми сочинениями. В этом сборнике нет ни одного банального сюжета, каждый рассказ – откровение, способное изменить наше представление о жизни.
Восточная Анатолия. Место, где свято чтут традиции предков. Здесь произошло страшное – над Мерьем было совершено насилие. И что еще ужаснее – по местным законам чести девушка должна совершить самоубийство, чтобы смыть позор с семьи. Ей всего пятнадцать лет, и она хочет жить. «Бог рождает женщинами только тех, кого хочет покарать», – думает Мерьем. Ее дядя поручает своему сыну Джемалю отвезти Мерьем подальше от дома, в Стамбул, и там убить. В этой истории каждый герой столкнется с мучительным выбором: следовать традициям или здравому смыслу, покориться судьбе или до конца бороться за свое счастье.
События, описанные в этой книге, произошли на той странной неделе, которую Мэй, жительница небольшого ирландского города, никогда не забудет. Мэй отлично управляется с садовыми растениями, но чувствует себя потерянной, когда ей нужно общаться с новыми людьми. Череда случайностей приводит к тому, что она должна навести порядок в саду, принадлежащем мужчине, которого она никогда не видела, но, изучив инструменты на его участке, уверилась, что он талантливый резчик по дереву. Одновременно она ловит себя на том, что глупо и безоглядно влюбилась в местного почтальона, чьего имени даже не знает, а в городе начинают происходить происшествия, по которым впору снимать детективный сериал.
«Юность разбойника», повесть словацкого писателя Людо Ондрейова, — одно из классических произведений чехословацкой литературы. Повесть, вышедшая около 30 лет назад, до сих пор пользуется неизменной любовью и переведена на многие языки. Маленький герой повести Ергуш Лапин — сын «разбойника», словацкого крестьянина, скрывавшегося в горах и боровшегося против произвола и несправедливости. Чуткий, отзывчивый, очень правдивый мальчик, Ергуш, так же как и его отец, болезненно реагирует на всяческую несправедливость.У Ергуша Лапина впечатлительная поэтическая душа.
Сборник «Поговорим о странностях любви» отмечен особенностью повествовательной манеры, которую условно можно назвать лирическим юмором. Это помогает писателю и его героям даже при столкновении с самыми трудными жизненными ситуациями, вплоть до драматических, привносить в них пафос жизнеутверждения, душевную теплоту.
С Вивиан Картер хватит! Ее достало, что все в школе их маленького городка считают, что мальчишкам из футбольной команды позволено все. Она больше не хочет мириться с сексистскими шутками и домогательствами в коридорах. Но больше всего ей надоело подчиняться глупым и бессмысленным правилам. Вдохновившись бунтарской юностью своей мамы, Вивиан создает феминистские брошюры и анонимно распространяет их среди учеников школы. То, что задумывалось просто как способ выпустить пар, неожиданно находит отклик у многих девчонок в школе.