Рассказы - [17]
— Просили же! — грустно сказал Нагорный.
И тут я сорвал с убитого маску. Это был не Вася. Нагорный истерически засмеялся, я тоже, но потом остановился, логически запретив себе истерически смеяться. Все было проиграно.
Вася убил БОПТа, а освободили мы все-таки Васю. И теперь это узнают все. Нагорный обнял меня:
— Я-то что… Я-то блестяще выполнил задачу…
Двери отворились, толпа на мгновение отпрянула. Гаврилин и Михайлов воспользовались боевым отвлекающим криком ОПСВНСП, заорали, протащили Васю вперед. Но выиграли они только несколько секунд, а потом успели дотащить его только до первого укрытия — грузовичка с исповедальней, спрятали там. Вокруг сомкнулось кольцо ОПСВНСП. А вокруг него сразу же возникло второе, многотысячное кольцо из рок-фанатов. Толпа подняла Русина на возвышение у входа в церковь или собор.
— Ах, вот кто это! — закричал он. — Живой! Разве это не оскорбление городу в день фестиваля?
Я взобрался на грузовик, впервые в жизни оказался на уровне Русина.
— Товарищи!.. Был совершен дерзкий побег! При участии сообщника!
Русин моментально ответил:
Было видно, что в последнее время Русин заточен на сочинение хокку.
Толпа радостно закричала. От просветленных лиц повеяло смертью. Я должен был что-то ответить, чтобы сдержать их. У меня не было ни голоса Русина, ни его дара, ни сводящих девушек с ума птичьих ребер под майкой. И все же я впервые был с ним на одной сцене. Десять лет работы по линии ГоПКРНЛ, ВСООГР, немного ОПНРПП и наконец ФСОЗОП сделали то, чего бы я никогда не добился, занимаясь рок-музыкой, рок-поэзией и рок-выступлениями.
— Все мы хорошо помним, — сказал я, — что произошло в городе прошлой весной. Как все мы единогл… единодушно одобрили вынесение смертного приговора этому нелюдю… Этому нечеловеку, недостойному носить звание человека!
Я чувствовал, что говорю некрасиво.
— И все мы ждали еще неделю назад осуществления этого мероприятия, но… Как спел в одной из своих песен Владимир Русин: «Пусть жизнь сложна, но умереть непросто!»
Это я дал слабину, сглупил, кто же в поединке льстит сопернику?! Русин усмехнулся, толпа загудела. Я совсем запутался:
— Этот нечеловек предпринял с помощью сообщников дерзкий побег… Мы нечеловеческими усилиями… — А потом сказал главное: — Даю слово: еще до того, как сядет солнце, приговор будет приведен в исполнение…
Это было красиво, но глупо: солнце и так практически село. Русин молчал, улыбался. Он дал сойти на нет моим высоким нотам и начал тихо, с нуля, как будто выбросив в помойку все сказанное мной:
— Когда мир был юн и люди одевались в шкуры, все было просто: охотники убивали мамонтов, братьев наших меньших, а потом поедали мясо. Это было жестоко, но честно. Потом все изменилось. Люди продолжали есть мясо, но стали заворачивать его в тесто или капусту: они не могли видеть убитых братьев… и не могли их не есть. Так появились голубцы и пельмени. Так в обществе появилась двойная мораль… А теперь скажите: если мы хотим, чтобы этого нечеловека постигла справедливая кара, почему это делается чужими руками и вслепую? Неужели никто не хочет посмотреть ему в глаза? Мы хотим перевернуть мир или так — за хлебом вышли?
— «Хотим!» «Перевернуть!» «Володя!» — раздались голоса.
Стали напирать. Через кольцо ОПСВНСП каким-то образом прорвалась девушка с сумасшедшими глазами и вцепилась в борт грузовика.
— Выходи, нечеловек!
С другой стороны тоже кто-то прорвался, стало ясно, что через секунду-другую заграждение рассыплется.
И вдруг раздался мощный и спокойный голос:
— Подождите!
Рядом со мной на грузовике стоял батюшка Степан Алексеевич.
— Без исповеди нельзя!
Все посмотрели на Русина.
— Как будто мы мало знаем о его злодеяниях! Думаете, узнаем больше?!
— Вы ничего не узнаете, — ответил Степан Алексеевич, — это исповедь.
Все зааплодировали. Русин крикнул:
— Он ведь даже не крещеный!
— Разберемся, — сказал Степан Алексеевич и вошел в исповедальню.
Наступила тишина.
— А рыбу есть можно? — громко спросил кто-то Русина из толпы.
— Можно, — ответил он.
Батюшка прошел в исповедальню, у двери встал боец. Мы смотрели с Русиным друг на друга, как дуэлянты, которых разняли, ни один из которых не получил удовлетоворения, потому что победа досталась кому-то третьему.
От ворот раздался крик:
— Вова!
Толпа пропустила, а потом подняла на возвышение к Русину его девушку, Аню. Она поцеловала его при всех (ПИДРДОНЧ, ст. 8, ч. 2, БУРС, ст. 6, ч. 3–5 лет лишения свободы).
— Русин, милый, ты лучше всех! Ты — Прометей, ты — Атилла. Ты круче Атиллы! «Плененная любовь!»
Русин тяжело выдохнул, с не самым легким сердцем улыбнулся.
— Так получилось, что сегодня кому-то суждено умереть, а чему-то — родиться. Пока идет исповедь этого нечеловека, я хочу сказать… Я женюсь, ребята!
Толпа взорвалась восторженными криками. На меня не смотрели. Я тихонько, бочком, обошел исповедальню и проник внутрь через тайную дверь, в скрытое отделение, о котором не знали прихожане (исповедальня была специально модернизирована ФСОЗОПом несколько лет назад для УЗИ [36 — УЗИ — Условно-контролируемая Законопослушная Исповедь.]).
«Молодость» – блестящий дебют в литературе талантливого кинорежиссера и одного из самых востребованных клипмейкеров современной музыкальной индустрии Михаила Сегала. Кинематографическая «оптика» автора превращает созданный им текст в мультимир, поражающий своей визуальностью. Яркие образы, лаконичный и одновременно изысканный язык, нетривиальная история в основе каждого произведения – все это делает «Молодость» настоящим подарком для тонких ценителей современной прозы. Устраивайтесь поудобнее. Сеанс начинается прямо сейчас.
Может ли обычная командировка в провинциальный город перевернуть жизнь человека из мегаполиса? Именно так произошло с героем повести Михаила Сегала Дмитрием, который уже давно живет в Москве, работает на руководящей должности в международной компании и тщательно оберегает личные границы. Но за внешне благополучной и предсказуемой жизнью сквозит холодок кафкианского абсурда, от которого Дмитрий пытается защититься повседневными ритуалами и образом солидного человека. Неожиданное знакомство с молодой девушкой, дочерью бывшего однокурсника вовлекает его в опасное пространство чувств, к которым он не был готов.
В книгу вошла малая проза М. Сегала, воплотившаяся в его фильме «Рассказы» и дополненная новыми сочинениями. В этом сборнике нет ни одного банального сюжета, каждый рассказ – откровение, способное изменить наше представление о жизни.
«Ашантийская куколка» — второй роман камерунского писателя. Написанный легко и непринужденно, в свойственной Бебею слегка иронической тональности, этот роман лишь внешне представляет собой незатейливую любовную историю Эдны, внучки рыночной торговки, и молодого чиновника Спио. Писателю удалось показать становление новой африканской женщины, ее роль в общественной жизни.
Настоящая книга целиком посвящена будням современной венгерской Народной армии. В романе «Особенный год» автор рассказывает о событиях одного года из жизни стрелковой роты, повествует о том, как формируются характеры солдат, как складывается коллектив. Повседневный ратный труд небольшого, но сплоченного воинского коллектива предстает перед читателем нелегким, но важным и полезным. И. Уйвари, сам опытный офицер-воспитатель, со знанием дела пишет о жизни и службе венгерских воинов, показывает суровую романтику армейских будней. Книга рассчитана на широкий круг читателей.
Боги катаются на лыжах, пришельцы работают в бизнес-центрах, а люди ищут потерянный рай — в офисах, похожих на пещеры с сокровищами, в космосе или просто в своих снах. В мире рассказов Саши Щипина правду сложно отделить от вымысла, но сказочные декорации часто скрывают за собой печальную реальность. Герои Щипина продолжают верить в чудо — пусть даже в собственных глазах они выглядят полными идиотами.
Роман «Деревянные волки» — произведение, которое сработано на стыке реализма и мистики. Но все же, оно настолько заземлено тонкостями реальных событий, что без особого труда можно поверить в существование невидимого волка, от имени которого происходит повествование, который «охраняет» главного героя, передвигаясь за ним во времени и пространстве. Этот особый взгляд с неопределенной точки придает обыденным события (рождение, любовь, смерть) необъяснимый колорит — и уже не удивляют рассказы о том, что после смерти мы некоторое время можем видеть себя со стороны и очень многое понимать совсем по-другому.
Есть такая избитая уже фраза «блюз простого человека», но тем не менее, придётся ее повторить. Книга 40 000 – это и есть тот самый блюз. Без претензии на духовные раскопки или поколенческую трагедию. Но именно этим книга и интересна – нахождением важного и в простых вещах, в повседневности, которая оказывается отнюдь не всепожирающей бытовухой, а жизнью, в которой есть место для радости.
«Голубь с зеленым горошком» — это роман, сочетающий в себе разнообразие жанров. Любовь и приключения, история и искусство, Париж и великолепная Мадейра. Одна случайно забытая в женевском аэропорту книга, которая объединит две совершенно разные жизни……Май 2010 года. Раннее утро. Музей современного искусства, Париж. Заспанная охрана в недоумении смотрит на стену, на которой покоятся пять пустых рам. В этот момент по бульвару Сен-Жермен спокойно идет человек с картиной Пабло Пикассо под курткой. У него свой четкий план, но судьба внесет свои коррективы.