Рассказы о котовцах - [27]
— Здравствуйте, товарищи! — сказал Котовский и помахал рукой. — Вот и свиделись наконец!..
Слова его растворились в приветственных возгласах:
— Здравствуйте, товарищ комбриг!
— С приездом, Григорий Иванович!
— Как здоровье, как себя чувствуете?
В шуме и гаме послышался голос силача бригады красноармейца Руснака:
— А что там, на Днестре, товарищ комбриг? Какие вести из Бессарабии?
— На Днестре тишина, — ответил Котовский. — А в Бессарабии пока что по-старому: нищета да голод, штыки, тюрьмы. — И, поглядев с хитринкой на Руснака, спросил: — А у тебя что, приетен, руки чешутся или еще что?
— Чешутся, Григорий Иванович, — расплылся в улыбке Руснак. — Иной раз так заберет за сердце, что никакого сладу нет с ними, с кулаками!
— Кулаками Бессарабии не поможешь! — сказал Котовский. — Побереги силу, гайдук, для настоящего боя!
Среди бойцов и командиров Котовский заметил Месароша.
— Здравствуй, Месарош, — сказал Котовский, протянув ему руку. — Как живы-здоровы твои гусары, как воюете?
Месарош шагнул вперед, щелкнул шпорами и энергично потряс комбригу руку.
— Живем мало-помалу и воюем, конечно, — сказал Месарош с достоинством, подняв глаза на Котовского. — Только не совсем хорошо получается…
Комбриг внимательно поглядел на Месароша, на обступивших его бойцов, командиров и понял их настроение. Ему ясно стало, что все они встревожены и озадачены сложившейся обстановкой под Львовом.
— Терпение, друзья, — сказал комбриг после недолгого раздумья. — Пути революции тернисты, но цели ее справедливы и благородны, а поэтому непобедимы! Наша партия, наш народ снова накапливают силы, и разговор с шляхетской Польшей на этот раз будет более серьезный, если только она не образумится!
И Котовский кратко объяснил товарищам, чем вызвано изменение обстановки на фронтах, рассказал о том, как в тылу страны рабочий класс напрягает все свои силы, чтобы помочь Красной Армии нанести новый удар по шляхте.
…После простого крестьянского обеда командиры, поблагодарив хозяев за хлеб-соль, оставили душную хату, вышли за Котовским на улицу и снова расположились на бревнах.
Ульрих повел разговор о боевых действиях бригады за последние дни. Злым демоном котовцев оказался генерал Карницкий. Упомянув имя генерала, Ульрих выпрямился и раздраженно сказал:
— Этому дутому индюку что? У него многократное превосходство в силах! Жми, значит, дави, не ленись только! Благо нет перед ним буденновцев, только мы да Осадчий! За последние дни, куда ни глянь, повсюду маячат уланы. Генерал, видимо, решил воздействовать на психику! А как-то на днях до того обнаглел, что проник к нам в тылы и пытался навязать ночной бой…
Котовский не перебивал Ульриха. Он знал о Карницком все, что требовалось знать о своем противнике.
— Так говорите, наседает Карницкий? В драку лезет, щипаный фазан?
— Хорохорится, — усмехнулся Криворучко. — Видать, все еще лютует за крепко намятую холку под Кременцом!
— Выслуживается перед шляхтой, — заметил военком первого полка Владимир Чистяков. — А ведь выходец из русских генералов! Когда-то командовал первым конным Заамурским полком, учился в Петербургской военной академии.
— Русский, значит, — перебил военкома кто-то из командиров, — а продался Пилсудскому?! Плевый, стало быть, генерал!
Эскадронный Скутельников скривил губы в презрительной усмешке:
— Все они продажные, эти помещики с красными лампасами. С самим чертом готовы покумиться, только б было с кем рубить корни нашей Советской власти!
— Ну зачем все, — возразил начштаббриг. — Возьмем генерала Брусилова. Честно принял Советскую власть, преотлично служит в нашем Реввоенсовете, немало потрудился над планом разгрома белополяков.
— Так то Брусилов, — с жаром сказал эскадронный Девятов. — Таких, как он, патриотов раз-два и обчелся. Честь и хвала этому русскому человеку, хотя он и генерал!
Котовский встал с бревна, размял затекшие ноги, снова сел.
— Генерал Карницкий не оригинален, — сказал Котовский, глядя на небо, расцвеченное багрянцем заката. — Воюет по шаблону, как учили в академии. А времена нынче не те. Придется генералу переучиваться. И вообще, какой бы военачальник ни был, если он держится устава, как слепой стены, такому в наше время удачи не видать…
За околицей послышался топот конских копыт. И тотчас в глубине улицы показались кавалеристы, скакавшие во весь опор. Старший из них на ходу соскочил с коня и доложил Котовскому, что к селу приближается крупный отряд неприятельской конницы.
Котовский прошелся вдоль бревен, остановился и поглядел на Ульриха.
— Не будем горячиться, — сказал комбриг задумчиво. — Давай отойдем малость, а там посмотрим. Схватиться с Карницким всегда успеем.
И приказал штаб-горнисту играть сбор эскадронов.
Не успел Котовский вступить в командование бригадой, как был назначен командиром ударной группы для наступления на Львов в районе Буек — Козлов — Куткорж.
Выполняя приказ командования, кавбригада Котовского во взаимодействии с пехотой одной из бригад Якира стремительно форсировала Буг и под Куткоржем лихим налетом разгромила наголову наступающую пехоту противника, захватила в плен свыше трехсот человек, три орудия и десять пулеметов.
Издательство Круг — артель писателей, организовавшаяся в Москве в 1922 г. В артели принимали участие почти исключительно «попутчики»: Всеволод Иванов, Л. Сейфуллина, Б. Пастернак, А. Аросев и др., а также (по меркам тех лет) явно буржуазные писатели: Е. Замятин, Б. Пильняк, И. Эренбург. Артелью было организовано издательство с одноименным названием, занявшееся выпуском литературно-художественной русской и переводной литературы.
Документальное повествование о жизненном пути Генерального конструктора авиационных моторов Аркадия Дмитриевича Швецова.
Издательство Круг — артель писателей, организовавшаяся в Москве в 1922. В артели принимали участие почти исключительно «попутчики»: Всеволод Иванов, Л. Сейфуллина, Б. Пастернак, А. Аросев и др., а также (по меркам тех лет) явно буржуазные писатели: Е. Замятин, Б. Пильняк, И. Эренбург. Артелью было организовано издательство с одноименным названием, занявшееся выпуском литературно-художественной русской и переводной литературы.
Основу новой книги известного прозаика, лауреата Государственной премии РСФСР имени М. Горького Анатолия Ткаченко составил роман «Воитель», повествующий о человеке редкого характера, сельском подвижнике. Действие романа происходит на Дальнем Востоке, в одном из амурских сел. Главный врач сельской больницы Яропольцев избирается председателем сельсовета и начинает борьбу с директором-рыбозавода за сокращение вылова лососевых, запасы которых сильно подорваны завышенными планами. Немало неприятностей пришлось пережить Яропольцеву, вплоть до «организованного» исключения из партии.
В сатирическом романе автор высмеивает невежество, семейственность, штурмовщину и карьеризм. В образе незадачливого руководителя комбината бытовых услуг, а затем промкомбината — незаменимого директора Ибрахана и его компании — обличается очковтирательство, показуха и другие отрицательные явления. По оценке большого советского сатирика Леонида Ленча, «роман этот привлекателен своим национальным колоритом, свежестью юмористических красок, великолепием комического сюжета».
Повесть написана и форме дневника. Это раздумья человека 16–17 лет на пороге взрослой жизни. Писательница раскрывает перед нами мир старшеклассников: тут и ожидание любви, и споры о выборе профессии, о мужской чести и женской гордости, и противоречивые отношения с родителями.
Это третья книга писательницы, посвященная школе. В «Войне с аксиомой» появляется начинающая учительница Марина Владимировна, в «Записках старшеклассницы» — она уже более зрелый педагог, а в новой книге Марина Владимировна возвращается в школу после работы в институте и знакомит читателя с жизнью ребят одного класса московской школы. Рассказывает о юношах и девушках, которые учились у нее не только литературе, но и умению понимать людей. Может быть, поэтому они остаются друзьями и после окончания школы, часто встречаясь с учительницей, не только обогащаются сами, но и обогащают ее, поскольку настоящий учитель всегда познает жизнь вместе со своими учениками.
Писатель А. Домбровский в небольших рассказах создал образы наиболее крупных представителей философской мысли: от Сократа и Платона до Маркса и Энгельса. Не выходя за границы достоверных фактов, в ряде случаев он прибегает к художественному вымыслу, давая возможность истории заговорить живым языком. Эта научно-художественная книга приобщит юного читателя к философии, способствуя формированию его мировоззрения.
Эта книга — сплав прозы и публицистики, разговор с молодым читателем об острых, спорных проблемах жизни: о романтике и деньгах, о подвиге и хулиганстве, о доброте и равнодушии, о верных друзьях, о любви. Некоторые очерки — своего рода ответы на письма читателей. Их цель — не дать рецепт поведения, а вызвать читателей на размышление, «высечь мыслью ответную мысль».