Рассказы о котовцах - [26]
Ездовой тачанки пристроился у ног комбрига и держал обеими руками его дорожный баул и еще какие-то свертки.
— Братва, комбриг едет! — закричал помощник батарейного командира Яков Продан. — Истинный бог, Котовский.
Весть о приезде комбрига мгновенно пронеслась по рядам колонны, и вся масса всадников круто повернулась в седлах. Дубчак, словно заправский лихач, держал вожжи на вытянутых руках и с важным видом гнал тройку серых в яблоках во весь дух.
Ульрих поднял руку, и колонна остановилась.
Кто-то восторженно гаркнул:
— Ура Котовскому! Жить ему сто лет, нашему комбригу!!
Торжественный, исторгнутый из глубины души возглас подхватили сотни людей.
— В самую пору, Григорий Иванович! — радостно вскричал взводный Василаки и, выехав из строя, поскакал следом за тачанкой.
Примеру Василаки последовали старейшие соратники Котовского, которые сражались рядом с ним еще в восемнадцатом и девятнадцатом годах. Это были Скутельников и Слива, Митрюк и Руснак, Сербу и Воронянский, Зибреев и Сорочан и многие другие его земляки-бессарабцы.
Стихийно возникший эскорт последовал за тачанкой до середины колонны. Там вся кавалькада остановилась.
Котовский поднялся с сиденья и встал во весь рост. Заметно утомленный, запорошенный пылью, он приветливо помахал рукой Ульриху, командиру первого полка Кучмию, улыбнулся командиру второго полка Криворучко.
На улице собралась большая толпа галичан. Мужики, бабы, молодежь и ребятишки обступили тачанку со всех сторон и с восхищением глядели на богатырскую фигуру Котовского.
— Сразу видно, что большой генерал приехал до войска, — прошептал в толпе иссушенный годами белобородый галичанин.
Рядом другой старик, попыхивая фарфоровой трубкой, с затаенной надеждой промолвил:
— Может, еще не допустят панов обратно? Не может того быть, чтоб на шею нам снова сели клятые вороги…
Спрыгнув с коня, Ульрих подбежал к Котовскому, они крепко обнялись.
— А ты все такой же, Миша, — сказал Котовский, отпуская Ульриха, — статный, сильный…
Ульрих смущенно улыбался, жадно всматривался в знакомые черты лица Котовского и от волнения не находил слов для выражения охвативших его чувств.
Комполка Кучмий объявил привал и дал команду спешиться.
Кавалеристы поставили лошадей вдоль оград, а сами собрались на дворах, у колодцев, в тени деревьев и наперебой стали обсуждать долгожданное возвращение Котовского. Командиры прислушивались к словам своих бойцов и радовались вместе с ними. А радоваться было чему. Ведь теперь всех их поведет в бой сам Котовский.
Взводный Яблочко отпил у колодца добрую кварту студеной, кристально чистой воды, вытер тыльной стороной ладони губы и задвигал щетками рыжеватых усов:
— Ох и здорово, братва, что приехал комбриг! Кому как, а мне рядом с Котовским сам черт не брат! Как завижу в голове колонны его красную фуражку, так в пору с самим дьяволом схватиться на саблях!
— А без Котовского слабо́, значит? — съехидничал Митрюк, раскуривая самокрутку.
— Почему слабо? — хмыкнул Яблочко. — Котовцы всегда выкамаривают подходяще! Только с Котовским лучше!
— Вот теперь и покажешь самому Пилсудскому, где раки зимуют! — хлопнул по плечу Яблочко эскадронный Девятое.
— А что? И покажу! — озорно подмигнул Яблочко. — Дай только правильный адрес!
— Вот этого не знаю, — мотнул головой Девятое. — Спроси у Воронянского. Он у нас самый главный разведчик.
Кавалеристы рассмеялись.
— Силен наш взводный, — рассудительно сказал Сторчаков, скручивая козью ножку. — С таким командиром и в пекло сунуться не страшно!
Сторчакова поддержал Ксенофонтов:
— Веселый командир, ничего не скажешь. С ним и в ненастье тепло.
С мнением младших командиров согласился Митрюк.
Выпятив нижнюю губу и солидно крякнув, вахмистр промолвил наставительно:
— Максим Трофимович парень что надо. Завалящих командиров Котовский не держит!
Ульрих и командиры уселись вокруг Котовского на куче бревен, сложенных у ворот небольшого двора. Пока хозяйка хаты гремела мисками и деревянными ложками, собирая на стол, Ульрих рассказывал Котовскому о боевых буднях бригады, о переменах в личном составе, происшедших за время его отсутствия.
Котовский теребил в руках небольшой прутик душистого ясеня, очищая его от коры, и внимательно слушал. А когда речь зашла о сражениях под Кременцом и Божьей Горой, то стал перебивать своего заместителя, уточняя детали боевых эпизодов.
— Так, так, — покачивал головой Котовский. — Выходит, трудно доставалась Галиция.
— Нелегко, Григорий Иванович, — отвечал Ульрих. — Такой баталии, как под Божьей Горой, например, никогда не бывало.
— Неужто под Дубно сам Якир водил свою пехоту на штурм форта Тараканов? — допытывался Котовский.
— Да, водил, — утверждал Ульрих. — Об этом говорит вся дивизия. И под Божьей Горой тоже хаживал в самое пекло…
К командирам подошел хозяин хаты. Он почтительно поклонился Котовскому и пригласил его вместе с командирами к столу.
— Прошу всех красно, дорогие гости, отведать нашего хлеба-соли, — сказал хозяин.
— Дякую красно, — ответил Котовский.
Увлеченный рассказом Ульриха, он не заметил, как поодаль, у тынов и вблизи на траве, уже давно стояли и сидели десятки его соратников.
Издательство Круг — артель писателей, организовавшаяся в Москве в 1922 г. В артели принимали участие почти исключительно «попутчики»: Всеволод Иванов, Л. Сейфуллина, Б. Пастернак, А. Аросев и др., а также (по меркам тех лет) явно буржуазные писатели: Е. Замятин, Б. Пильняк, И. Эренбург. Артелью было организовано издательство с одноименным названием, занявшееся выпуском литературно-художественной русской и переводной литературы.
Документальное повествование о жизненном пути Генерального конструктора авиационных моторов Аркадия Дмитриевича Швецова.
Издательство Круг — артель писателей, организовавшаяся в Москве в 1922. В артели принимали участие почти исключительно «попутчики»: Всеволод Иванов, Л. Сейфуллина, Б. Пастернак, А. Аросев и др., а также (по меркам тех лет) явно буржуазные писатели: Е. Замятин, Б. Пильняк, И. Эренбург. Артелью было организовано издательство с одноименным названием, занявшееся выпуском литературно-художественной русской и переводной литературы.
Основу новой книги известного прозаика, лауреата Государственной премии РСФСР имени М. Горького Анатолия Ткаченко составил роман «Воитель», повествующий о человеке редкого характера, сельском подвижнике. Действие романа происходит на Дальнем Востоке, в одном из амурских сел. Главный врач сельской больницы Яропольцев избирается председателем сельсовета и начинает борьбу с директором-рыбозавода за сокращение вылова лососевых, запасы которых сильно подорваны завышенными планами. Немало неприятностей пришлось пережить Яропольцеву, вплоть до «организованного» исключения из партии.
В сатирическом романе автор высмеивает невежество, семейственность, штурмовщину и карьеризм. В образе незадачливого руководителя комбината бытовых услуг, а затем промкомбината — незаменимого директора Ибрахана и его компании — обличается очковтирательство, показуха и другие отрицательные явления. По оценке большого советского сатирика Леонида Ленча, «роман этот привлекателен своим национальным колоритом, свежестью юмористических красок, великолепием комического сюжета».
Рассказ об островах Курильской гряды, об их флоре и фауне, о проблемах восстановления лесов.
Повесть написана и форме дневника. Это раздумья человека 16–17 лет на пороге взрослой жизни. Писательница раскрывает перед нами мир старшеклассников: тут и ожидание любви, и споры о выборе профессии, о мужской чести и женской гордости, и противоречивые отношения с родителями.
Это третья книга писательницы, посвященная школе. В «Войне с аксиомой» появляется начинающая учительница Марина Владимировна, в «Записках старшеклассницы» — она уже более зрелый педагог, а в новой книге Марина Владимировна возвращается в школу после работы в институте и знакомит читателя с жизнью ребят одного класса московской школы. Рассказывает о юношах и девушках, которые учились у нее не только литературе, но и умению понимать людей. Может быть, поэтому они остаются друзьями и после окончания школы, часто встречаясь с учительницей, не только обогащаются сами, но и обогащают ее, поскольку настоящий учитель всегда познает жизнь вместе со своими учениками.
Писатель А. Домбровский в небольших рассказах создал образы наиболее крупных представителей философской мысли: от Сократа и Платона до Маркса и Энгельса. Не выходя за границы достоверных фактов, в ряде случаев он прибегает к художественному вымыслу, давая возможность истории заговорить живым языком. Эта научно-художественная книга приобщит юного читателя к философии, способствуя формированию его мировоззрения.
Эта книга — сплав прозы и публицистики, разговор с молодым читателем об острых, спорных проблемах жизни: о романтике и деньгах, о подвиге и хулиганстве, о доброте и равнодушии, о верных друзьях, о любви. Некоторые очерки — своего рода ответы на письма читателей. Их цель — не дать рецепт поведения, а вызвать читателей на размышление, «высечь мыслью ответную мысль».