Рассказы о котовцах - [28]

Здесь, в сражении за местечко и станцию Красне, ударную группу Котовского поддерживали два бронепоезда. Проследить за своевременным выходом бронепоездов на исходные позиции Котовский поручил сотруднику особого отдела Николаю Гажалову.

Когда Гажалов приехал в штаб, чтобы доложить о готовности бронепоездов, Котовский делал в сарае при свете лампы гимнастику.

— Как бронепоезда? — спросил Котовский, вопросительно поглядев на особиста.

— Сделано, как приказано, — щелкнул шпорами Гажалов. — Вы же сами строго-настрого наказывали, чтоб ни звука, ни шороха.

— Успех операции будет зависеть здесь от внезапности и быстроты действия бронепоездов, — сказал Котовский. — Глядите не промажьте.

— Не промажем, Григорий Иванович, — заверил Гажалов. — Настроение у людей на обоих бронепоездах боевое, приподнятое.

Удар из двадцати четырех орудий двух крепостей на колесах оказался ошеломляющим. После первых же залпов пехота противника бежала из Красне, бросая под ударами котовцев оружие, обозы, сотнями сдаваясь в плен.

Спустя несколько дней под Русиловом котовцы снова нанесли удар по вражеской пехоте, вывели из строя до двухсот солдат и офицеров, взяли в плен четыреста пятьдесят человек и много оружия. А на исходе следующего дня, после жарких схваток с противником в районе Козлова, разведка донесла Котовскому о появлении на фланге бригады большого отряда конницы Карницкого. Возложив оборону боевого участка на командира пехотной бригады, Котовский, не медля ни минуты, повел свои полки в направлении, указанном разведкой.

К полуночи бригада миновала заболоченную низину, оставив позади неширокую земляную гать, и поднялась на отлогую возвышенность, окаймленную лиственными перелесками. Здесь комбриг приказал сделать привал, а сам в сопровождении Ульриха, адъютанта и ординарцев поехал к болоту.

Узкая, разбитая обозами гать, проложенная через болото, привлекла к себе внимание Котовского сразу же, как только эскадроны стали переправляться на поляну. Конь под комбригом ступил тогда на изрытую насыпь неохотно, пошел вперед с большой осторожностью.

Котовский тут же вызвал начальника разведки Воронянского, приказал ему тщательно обследовать болото и дожидаться его возвращения.

Теперь, не доезжая до гати, Котовский с Ульрихом остановили лошадей и стали ждать, когда появится начальник разведки. Но вокруг было тихо и безлюдно.

Сквозь перистые облака тускло светила луна, и местность вокруг просматривалась с трудом.

Воронянский появился неожиданно. Он тихо подъехал откуда-то из кустов и тотчас стал докладывать:

— Выход на поляну со стороны противника и обратно возможен только через гать, товарищ комбриг. Справа от гати, — показал рукой, — непроходимое болото, а дальше крутой подъем, поросший хвойным лесом. Слева широкий топкий ручей и густой ольшаник…

— Ну а пройти можно? — перебил Котовский.

— Гиблое место, товарищ комбриг, — заверил Воронянский. — Пробовали дно и шестами и лошадьми. Чуть было коня не угробили. Влип по брюхо тут же, у самого берега.

— Отлично, — указал Котовский. — Значит, если Карницкий сунется, перейдет гать и вытянет колонну на вершину поляны, тогда…

— Тогда гроб ему с музыкой, товарищ комбриг, — рассек воздух ребром ладони Воронянский. — Кроме как на гать, бежать с поляны некуда!

Котовский усмехнулся, повернул голову в сторону Ульриха и, слегка заикаясь, сказал:

— Вот здесь и стукнем Карницкого, если сунется. Поглядим тогда, чья выучка лучше: наша, революционная, или ихняя, академическая. — И, развернув Орлика, пустил его рысью в сторону расположения эскадронов.

…Не успели котовцы покормить лошадей, как вдали, где-то за гатью раскатисто застучал пулемет, потом другой, третий, и снова стало тихо.

— Это он, Карницкий, — насторожился Ульрих. — Никак не угомонится, чертов перец!

— Не терпится генералу, — отозвался Котовский, подымаясь с бурки, разостланной возле тачанки. — Сам на рожон лезет.

Возле штабной коновязи кто-то из командирских коноводов сказал полушутя, полусерьезно:

— Дать бы ему сейчас за один раз и в хвост и в гриву, чтоб знал порядок, полуночник!

— Не поможет, браток, — возразил кавалерист из эскадронных связных. — У него сейчас сила большая. Такого надо шарахнуть так, чтобы долго помнил!

Котовский улыбнулся словам связного и слегка толкнул начальника штаба под локоть:

— Слышал предложение? Как в воду глядит парень.

— Рассуждает как котовец, — согласился начальник штаба и, звеня шпорами, пошел к коновязи, где фыркали и всхрапывали, зарывшись мордами в сено, командирские кони.

Вскоре прискакали кавалеристы из ночной заставы и доложили комбригу, что неприятельская конница приближается к болоту.

— Снять заслоны, — приказал Котовский, — и отвести на поляну. Гать оставить открытой. Делать вид, что отходим…

Кавалеристы помчались обратно, и гулкий перестук копыт вскоре заглох.

Бригада быстро построилась и двинулась навстречу противнику. Погодя немного оба полка и пулеметные эскадроны разъехались в разные стороны и притаились на опушках редколесья. На вершине поляны осталась бригадная батарея, готовая к бою, и пеший дивизион для ее прикрытия.

Время шло, а противник не появлялся. Вокруг было тихо, тревожно. Только луна то появлялась, то исчезала в белесой вышине и, казалось, чему-то загадочно улыбалась.