Рассказы о котовцах - [23]
Политрук Шимряев исподволь начал политбеседу и вскоре завладел вниманием бойцов эскадрона…
— Вся сила в партии, товарищи! — восклицал он сиплым шахтерским басом, понукая коня шенкелем. — Если партия чиста, единодушна и сплоченна, тогда единодушен и сплочен весь народ! — убеждал он, пытливо глядя на бойцов воспаленными от пыли глазами. — Если же нет — дело худо! Не доконать нам тогда своих собственных ворогов, не вырвать жала и у гидры мировой контрреволюции!..
Политбеседа на марше была внезапно прервана появлением неприятельского самолета. Это был воздушный разведчик типа «фарман» с опознавательным знаком французской авиации. Воздушная машина подкралась с солнечной стороны и была замечена лишь после того, как треск мотора послышался почти над самой колонной.
— Вот он, гад, — процедил сквозь зубы политрук и, закусив нижнюю губу, стал снимать карабин. — Поди, не успел еще выгрузиться, а уж тут как тут, стервятник…
В голове колонны раздалась протяжная команда Кучмия, командира первого полка:
— Винтовки к бо-ою-ю! Частым огне-ем!
Воздух взорвала пальба из сотен винтовок. Кони, испуганные стрельбой, сломали строй, заплясали под всадниками.
Разведчик круто взмыл кверху, сделал широкий разворот и лег на курс в сторону Львова.
Политрук Шимряев проводил самолет долгим взглядом и возобновил беседу.
— Так слушай дальше, братва, — начал политрук, сдвинув на затылок черную кудлатую папаху. — Давайте поглядим теперь, как ведут себя сегодня империалисты. Как известно, вчера еще все они грызлись между собой за рынки сбыта, а сегодня подружились вдруг, вроде как никогда и не ссорились. Почему же такое? Да потому, что вчера они были полновластными хозяевами всей земли и никто не мешал ихнему разбою. А сегодня не то! Наш народ вырвал Россию, из хищной стаи империалистов, и страна стала советской, независимой и неподвластной больше воле капиталистов!..
Политрука с жаром перебил Месарош:
— И Венгрия заодно с Россией! Была советской и будет советской!
— И народ Австрии тоже против буржуазии! — воскликнул из глубины взводный колонны Карл Пахар. — Нельзя допускайт, чтобы австрийский трудящийся стонал под пята паразита!
Немногословный Стефан Терлецкий оживился вдруг и сцепил над головой кисти рук:
— Польша тоже со всеми! Все в один Интернационал!
Политрук откинулся в седле и сказал:
— Вот это самое и бесит буржуев! От этого самого они и скрежещут зубами и лезут к нам с войной, чтобы восстановить старые порядки! Только слабо толстобрюхим одолеть теперь нашу молодую горячую силу! Еще удар-другой, и конец интервентам! А тогда… тогда…
Политрук не договорил. Глотнув пыли, взбитой порывом ветра, он раскрыл рот, раздул ноздри и оглушительно чихнул.
— Будь здоров, политрук! — помахал ему рукой взводный Сорочан. — Чихаешь в самую пору! Говорят, до Львова остались считанные версты!
— Смех смехом, друзья, — мотнул головой политрук, — а пылью мы здорово прокалились. Пора пообчиститься!
— Во Львове почистимся, — заметил взводный Яблочко. — А сейчас недосуг. Первым делом надо нахальной шляхте до конца мозги прочистить, чтоб не следила под нашим порогом, чтоб не хрюкала!
Кавалеристы одобрили замечание взводного:
— Правильно сказано, командир. Не до шику сейчас. Доконаем пана, тогда и почистимся!
Политрука поддержал вахмистр Митрюк. Он тронул коня, картинно подбоченился и напустился на бойцов взвода Яблочко:
— Чепуху городите, разбойники. Красный кавалерист должен блестеть как иголочка! Чтоб брюки были в складочку, как у Котовского, чтоб каждый был красив, как командир полка Нягу. Иначе на улицу Львова не пущу! Фигу получит у меня тот, кто придет за увольнительной, как лопух!
Кавалеристы переглянулись, сделав вид, что огорчены предупреждением вахмистра.
— Ну и строгий ты у нас, Федя, — заступился за своих бойцов взводный Яблочко. — Куда злее того вахмистра, который не один раз сажал меня в карцер на действительной царской службе.
— А по-другому нельзя, голубок ты мой, — ответил шутливо Митрюк. — Львов не Тараща. В этом городе на красных кавалеристов, поди, будет глядеть вся Европа! Стало быть, кому-кому, а котовцам надо быть на большой с присыпкой, как я понимаю!
— Правильно, вахмистр, — кивнул головой эскадронный Девятое, поглядев на Митрюка одобрительно. — Всадник-растрепай в эскадроне хорошего вахмистра хуже бельма на глазу!
Польщенный похвалой эскадронного командира, Митрюк выпятил грудь, пустил коня рысцой по обочине дороги.
Когда шум и гам поутихли, из первых рядов взвода Яблочко к политруку обратился боец Охрименко:
— Значит, вызволим Галичину, товарищ политрук, и замиримся со шляхтой? Так, что ли?
— Почему со шляхтой? — удивился политрук. — Мириться будем с хозяевами Польши, с рабочими, стало быть, с крестьянами.
Остап Охрименко все время внимательно слушал политрука. А потом решительно, как бы давая клятву, громко сказал:
— Пиши и меня в партию, политрук! Пиши большими буквами, чтоб на всю жизнь вместе с нею, с партией!
Политрук придержал коня, поравнялся с Охрименко и молча протянул ему большую крепкую шахтерскую руку. В рядах эскадрона послышались возгласы одобрения. Десятки рук потянулись к Охрименко с поздравлениями. Больше всех обрадовался вахмистр Митрюк:
Издательство Круг — артель писателей, организовавшаяся в Москве в 1922 г. В артели принимали участие почти исключительно «попутчики»: Всеволод Иванов, Л. Сейфуллина, Б. Пастернак, А. Аросев и др., а также (по меркам тех лет) явно буржуазные писатели: Е. Замятин, Б. Пильняк, И. Эренбург. Артелью было организовано издательство с одноименным названием, занявшееся выпуском литературно-художественной русской и переводной литературы.
Документальное повествование о жизненном пути Генерального конструктора авиационных моторов Аркадия Дмитриевича Швецова.
Издательство Круг — артель писателей, организовавшаяся в Москве в 1922. В артели принимали участие почти исключительно «попутчики»: Всеволод Иванов, Л. Сейфуллина, Б. Пастернак, А. Аросев и др., а также (по меркам тех лет) явно буржуазные писатели: Е. Замятин, Б. Пильняк, И. Эренбург. Артелью было организовано издательство с одноименным названием, занявшееся выпуском литературно-художественной русской и переводной литературы.
Основу новой книги известного прозаика, лауреата Государственной премии РСФСР имени М. Горького Анатолия Ткаченко составил роман «Воитель», повествующий о человеке редкого характера, сельском подвижнике. Действие романа происходит на Дальнем Востоке, в одном из амурских сел. Главный врач сельской больницы Яропольцев избирается председателем сельсовета и начинает борьбу с директором-рыбозавода за сокращение вылова лососевых, запасы которых сильно подорваны завышенными планами. Немало неприятностей пришлось пережить Яропольцеву, вплоть до «организованного» исключения из партии.
В сатирическом романе автор высмеивает невежество, семейственность, штурмовщину и карьеризм. В образе незадачливого руководителя комбината бытовых услуг, а затем промкомбината — незаменимого директора Ибрахана и его компании — обличается очковтирательство, показуха и другие отрицательные явления. По оценке большого советского сатирика Леонида Ленча, «роман этот привлекателен своим национальным колоритом, свежестью юмористических красок, великолепием комического сюжета».
Рассказ об островах Курильской гряды, об их флоре и фауне, о проблемах восстановления лесов.
Повесть написана и форме дневника. Это раздумья человека 16–17 лет на пороге взрослой жизни. Писательница раскрывает перед нами мир старшеклассников: тут и ожидание любви, и споры о выборе профессии, о мужской чести и женской гордости, и противоречивые отношения с родителями.
Это третья книга писательницы, посвященная школе. В «Войне с аксиомой» появляется начинающая учительница Марина Владимировна, в «Записках старшеклассницы» — она уже более зрелый педагог, а в новой книге Марина Владимировна возвращается в школу после работы в институте и знакомит читателя с жизнью ребят одного класса московской школы. Рассказывает о юношах и девушках, которые учились у нее не только литературе, но и умению понимать людей. Может быть, поэтому они остаются друзьями и после окончания школы, часто встречаясь с учительницей, не только обогащаются сами, но и обогащают ее, поскольку настоящий учитель всегда познает жизнь вместе со своими учениками.
Писатель А. Домбровский в небольших рассказах создал образы наиболее крупных представителей философской мысли: от Сократа и Платона до Маркса и Энгельса. Не выходя за границы достоверных фактов, в ряде случаев он прибегает к художественному вымыслу, давая возможность истории заговорить живым языком. Эта научно-художественная книга приобщит юного читателя к философии, способствуя формированию его мировоззрения.
Эта книга — сплав прозы и публицистики, разговор с молодым читателем об острых, спорных проблемах жизни: о романтике и деньгах, о подвиге и хулиганстве, о доброте и равнодушии, о верных друзьях, о любви. Некоторые очерки — своего рода ответы на письма читателей. Их цель — не дать рецепт поведения, а вызвать читателей на размышление, «высечь мыслью ответную мысль».