Рассказы о котовцах - [19]

Командир разведки Воронянский подъехал к Ульриху и вполголоса доложил обстановку.

— Вот тебе и встреча! — громко сказал Ульрих, встал в седле и повернулся к голове колонны. — Как говорится, «встреча с хлебом-солью»!

Позади Ульриха прозвенел веселый тенорок взводного Ивана Кривого:

— Зато лихо ворвались в местечко, товарищ комбриг! По победе и встреча!

Ульрих дружески улыбнулся Кривому:

— Не обязательно, Ваня, колотить шляхту лихо, надо дубасить так, чтоб сидела тихо!

Вокруг одобрительно загоготали.

Ульрих вызвал в голову колонны эскадронных командиров и политруков.

— Народ здесь богомольный, — кивнул Ульрих на чугунные ворота монастыря. — Надо, чтоб был порядок. Предупредите братву, чтоб не поминали здесь ни Христа, ни бога, ни его присных. Особенно вахмистров: ихний разговор с господом богом за версту слышно! А главное, не брать за здорово живешь молоко, огурцы и прочий харч. За все платить. Понятно?

Отпустив командиров и политруков, комбриг Ульрих тронул коня шагом в сторону рынка, где толпились обшарпанные еврейские хижины.

Комполка Криворучко дал команду спешиться.

Бряцнуло оружие, и сотни солдатских сапог грохнули на мостовую. Многие бойцы повалились в пыльную придорожную канаву, чтоб отдохнуть.

В глубине ближней хижины, распластанной под тяжестью черепицы, послышался плач ребенка. Вскоре открылась дверь, и на улицу вышла встревоженная пожилая еврейка. На руках у нее всхлипывал и ежился черноголовый ребенок.

Женщина оказалась словоохотливой. Прижимая к груди малыша, она щурила от солнца глаза, то и дело называла Ульриха «ясный пане» и горячо доказывала ему, что еще на рассвете все жители бросились к комендатуре и теперь сводят там счеты с жандармом Антеком, которому крестьяне помешали бежать.

Ульрих вопросительно уставился на командира разведки Воронянского. Но тот не смутился и доложил, что не все еще закоулки местечка разведаны, что на поиски жандармского «постерунка» посланы кавалеристы.

— Непорядок, — тихо буркнул Ульрих, ехидно поглядел на Воронянского и подошел к женщине ближе.

— Это кто же такой Антек? — стал допытываться Ульрих.

— Главный жандарм, — ответила женщина и пожала плечами. — А может, еще старше? Откуда мне знать, ясный пане?

— Интересное дело, — сказал Ульрих и поглядел на комиссара. — С одним человеком сводит счеты все местечко! Так ли, хозяйка?

Женщина тяжело вздохнула, затем стала причитать:

— То был недобрый человек, ясный пане! То был такой злодей, какого еще земля не носила! То был грабитель, насильник… — и она заплакала.

В это время из ближнего переулка вынырнул парный дозор.

— Весь народ там, товарищ комбриг! — сдерживая коня, воскликнул один из дозорных, махнув рукой в глубину переулка.

Ульрих и комиссар вскочили в седла и тронулись мелкой рысцой за дозорными. За ними следом потрусила вся штабная кавалькада.

На узкой улочке, против одноэтажного дома с открытой верандой толпились крестьяне, вооруженные вилами и кольями, шомпольными дробовиками и даже винтовками.

Возле входа на веранду валялась на траве вывеска с изображенным на ней взъерошенным белым орлом, увенчанным короной, — древним гербом польских королей династии Пястов. Толпа шумела.

Когда всадники приблизились, люди притихли. А когда поняли, что перед ними те, кого они ждали, о жандарме забыли. Десятки людей сперва робко, потом смелее стали подходить все ближе к командирам и наконец окружили их.

— Здравствуйте, товарищи! — Ульрих поднес руку к козырьку фуражки.

— День добрый! — громко за всех ответил желтоусый мужик и протянул комбригу большую мозолистую руку.

За желтоусым подалась вся громада. Мужики и бабы, парубки и девчата, никогда еще по-настоящему не видавшие красных воинов, зная о них лишь понаслышке, тронулись вперед и наперебой, горячо и сердечно стали здороваться с котовцами.

— Заждались мы вас, товарищи, — сказал желтоусый и ласково потрепал коня Ульриха по крутой шее. — Все глаза проглядели!

— Еще вчера были бы здесь, — ответил Ульрих, — да задержались под Божьей Горой.

— Значит, не устояла гора? — оживился желтоусый.

— Рухнула, окаянная, — подмигнул Ульрих, — лежит теперь, не шелохнется!

Мужики и бабы переглянулись: из простых, мол, людей красный командир, говорит с мужиками запросто, как с равными.

— А волостной старшина все твердил тут, — усмехнулся желтоусый, — что за Божьей Горой как у Христа за пазухой. Сказывал, что большевикам в наши места никогда не добраться…

Не успел Ульрих спросить желтоусого, о чем идет речь, как где-то за домом зазвенело разбитое стекло и певуче затенькали осколки. Желтоусый посмотрел на Ульриха и шлепнул себя ладонями по бедрам.

— Никак удрал?! — воскликнул он с досадой, проворно перемахнул через плетень и бросился со всех ног бежать по огороду, огибая дом стороною.

Толпа завопила:

— Это он!! Держи его!!! — И, обгоняя и подталкивая друг друга, полезла на хворостяную ограду.

Под тяжестью людей изгородь оглушительно затрещала и рухнула.

— Не упускай!! Давай наперерез!!! — слышались истошные вопли где-то уже в соседних садах, среди вишен, яблонь и ягодных кустарников.

За домом комендатуры, через обширный густой огород, к канаве, обсаженной корявым лозняком, бежал человек в светло-сером мундире. В его судорожно сжатой руке поблескивал маузер. Это был Антек. Он долго отстреливался из окон осажденной комендатуры и теперь, когда жители отвлеклись встречей с котовцами, решил спастись бегством.