Рассказы о Кирове - [46]

— Вот перед вами большевики из Советской страны. Похожи ли мы на то чудовище, о котором здесь в продолжение трех лет неустанно писали и рассказывали?

Нарушив все правила дипломатического этикета, наш посол передал пламенный привет пролетариев Советской страны пролетариям и трудящимся Грузии, с которыми русский революционный рабочий был десятилетиями связан братскими узами в борьбе с царизмом. Речь его была первой ласточкой, предвещавшей скорое восстановление братской связи между трудящимися России и Грузии, связи, которую так преступно разорвали агенты империализма — грузинские меньшевики.

Мастер слова, талантливый пролетарский трибун кратко и ясно говорил собравшейся толпе о том, кто такие большевики и за что борется Советская страна. Толпа несколько раз устраивала овации Кирову. Каждое его слово, как острие иглы, пронзало дряблое тело меньшевизма. Попытка меньшевистских охранников рассеять толпу не увенчалась успехом.

Весть о речи Кирова быстро облетела Тифлис. Меньшевистские власти были встревожены. Печать на следующий день писала злобные статьи о после-демагоге. Зато среди трудящихся имя Кирова произносилось с любовью, с надеждой на скорую победу. Речь Кирова предвещала революционную бурю, пламя его речи внушало уверенность в борьбе. Скоро настанет конец меньшевистской реакции! Победа наступила скоро…

В третий раз я встретил Кирова во Владикавказе в 1920 году.

Здесь мне и другим руководящим работникам владикавказской организации пришлось под непосредственным руководством С. М. Кирова работать в трудных условиях многонациональной Терской области. Гражданская война подходила к концу, враги были разгромлены, осталась лишь армия Врангеля в Крыму. Терская область все еще была наводнена контрреволюционерами всех мастей, в горных местах орудовали банды, не разрешены были еще противоречия между горцами (осетины, ингуши, чеченцы, кабардинцы и др.), иногородними и казаками (борьба за землю), нужна была упорная работа по организации Советской власти на местах, работа по снабжению рабочих и армии.

Что характерно было в Кирове в тот период?

Прекрасный организатор, талантливый трибун, вожак, знающий простой трудовой народ таким, каков он есть, Киров хорошо изучил нравы, обычаи, психологию горцев. Он их знал, и они хорошо понимали его. Нельзя было конкретно руководить на Северном Кавказе, не зная горцев, не зная особенностей многих национальностей этого края. Каждый раз, когда в порядке дня стоял тот или иной горский вопрос, Киров решал его с учетом особенностей той или иной национальности. Если нужно было подавлять восстание, он разрешал этот вопрос не механически, — он пускал в ход весь сложный механизм связи, влияний, агитации, проявляя исключительную прозорливость, и все это позволяло без больших издержек нанести меткий и жестокий удар по организаторам контрреволюции. Когда нужно организовать поход боевого отряда через непроходимый снежный перевал, Киров не только блестяще организует тех, кто должен проити этот перевал, по и организует связи с тем горским населением, без помощи которого переход будет трудным или невозможным. Когда нужно организовать в горных местах суд, суд советский, а трудящееся население неспособно еще выбраться из объятий шариата[14],— и здесь Киров решает вопрос не механически. Он проявляет исключительное умение разговаривать с народом, убеждать, говорить понятно и образно.

21 апреля 1921 года на учредительном съезде Горской ССР Киров произносит речь о шариате, тогда наиболее остром вопросе национальной политики. Контрреволюционеры спекулировали на вопросе о шариате, они вели агитацию, что Советская власть наносит удар по религии. На учредительном съезде были большие дебаты о суде и о шариате. Речь Кирова может служить образцом, как можно по наиболее острому вопросу в условиях, когда трудящиеся массы горцев не изжили еще религиозных предрассудков, просто и ясно изложить точку зрения Советской власти. И не просто рассказать, но и убедить. Нельзя по шаблону строить работу советского суда в национальных районах. Хотите судиться по шариату — судитесь по шариату. Но судите по шариату в интересах власти трудящихся, бедноты. Киров разоблачает требование: «Если дадите шариат, то дайте его целиком и полностью».

— Если суд шариата будет судить Деникина и вместо того, чтобы снять с него голову, станет на его защиту, может ли рабоче-крестьянская власть допустить такой шариат целиком и полностью?

Чтобы было более попятно, Киров в своей речи ссылается на постановление ингушей, принятое по вопросу о грабежах и разбоях. Что сказали ингуши, трудовой народ? «Судить их судом шариата, но по закону военно-революционного трибунала».

— Если в помещении шариатского суда будет висеть не портрет Ленина, а Николая II, то такое помещение должно быть опечатано при всем нашем уважении к шариату!

Киров заканчивает речь:

— Приступайте к окончательной постройке рабоче-крестьянской власти, в прочности которой не сомневался бы ни один из делегатов, хотя бы он был сторонником шариата.

С. М. Киров был подлинным вождем трудящихся горцев, он их любил, он знал их.