Рассказы о дяде Гиляе - [61]

История комнаты связана и с людьми иного плана, например с художником Алексеем Кондратьевичем Саврасовым. Больной, неустроенный, он жил здесь какое-то время, потом снова исчезал. А однажды даже писал в ней по памяти пейзаж — поздний пейзаж больного Саврасова.

Следующая комната, по фасаду, была рабочей. В ней хранились газеты, дела и бумаги по изданию «Журнала спорта». Иногда дядя Гиляй здесь работал.

Отсюда дверь вела в гостиную и затем в столовую. Эта часть квартиры отделялась от жилой коридором, по другую сторону которого находились детская, следующая, небольшая, кабинет дяди Гиляя и комната Марии Ивановны, затем Кормилы и кухня.

Интерьер квартиры постепенно составился из дубовой и ореховой мебели, кое-что привез дядя Гиляй из Вологды черненого красного дерева, в остальном — дубовые столы и шкафы, венские стулья. Гарнитур мягкой мебели был куплен на Нижегородской ярмарке в 1896 году, через десять лет после въезда в Столешники.

Вообще предпочитал дядя Гиляй меньше мебели — нравилось свободно двигаться, а если кто-нибудь случайно задевал стол или стул, не упускал случая бросить:

— «Бисова теснота», — сказал казак, наехав в степи на верстовой столб.

Обязательно в семье жила какая-нибудь собака, в придачу кошка или котенок, иногда попугай. Собаки были постоянными членами семьи; знаменитых пород не заводили — обыкновенные дворняжки, подобранные где-нибудь дядей Гиляем, бродячие собаки без номера, которых вылавливали и уничтожали. Сколько раз случалось ему в разных участках Москвы покупать собачий номер и ошейник — наденет на бездомного пса и отпустит — всех не приведешь домой, собак с номером и ошейником не трогали. Одну замерзающим щенком подобрал в подворотне, принес домой, выходил и назвал Хмарой. Она прожила много лет, платя бесконечной преданностью и любовью. Если дядя Гиляй оставался дома, Хмара ни на минуту не отходила от него. Вытянув несколько коротковатые ноги и устроив на них морду, не спускала глаз с хозяина. В этой позе написал ее портрет художник Ворошилов и подарил дяде Гиляю. А другая, по имени Топушок, маленькая собачонка, была очень привязана к дочери дяди Гиляя и следовала за ней повсюду, куда бы та ни отправлялась, даже провожала ее в университет. Так и знали: если у ворот университета сидит Топушок, значит, Надя Гиляровская где-то в аудиториях.

Оставаясь равнодушным к тому, как выглядел интерьер квартиры, дядя Гиляй не был равнодушен к тому, как выглядел накрытый стол. Он не был гурманом — почти вся жизнь прошла на ходу. Но никогда не оставил бы дядя Гиляй без внимания, незамеченной картину хорошо сервированного стола к ужину, к обеду или к утреннему чаю. Не признавал сервизов, особенно не любил чайные, чтоб на столе было как можно больше разнообразных по форме и по краскам чашек. Разными были и сахарница, масленка, молочник и кольца для салфеток. Дяде Гиляю нравились кольца, сделанные из бересты и раскрашенные — такие можно было найти только на родине дяди Гиляя, в вологодских местах. Посуду старался покупать сам, чтоб дома не было никаких повторений. Любил цветное стекло, не хрусталь, а именно стекло, но цветное.

Настоящая беда была с чайными ложками. Если дяде Гиляю приходилось засиживаться за столом, хоть одну, да скрутит винтом. Мария Ивановна сердилась, останавливала, каждый раз он соглашался: не дело портить ложки, хотя иногда утверждал — ложка штопором тоже неплохо, и опять через некоторое время сворачивал, даря гостям как памятки.

Несмотря на всю неприхотливость в еде, когда это было нужно, дядя Гиляй не прочь был и вкусно поесть. В доме всегда были пироги. Эту слабость в нем всячески поддерживала Кормила.

— Нет пирога, и домом не пахнет, — говорила она и особенно старалась над пирожками, начиненными морковью и черникою, любимым его лакомством с детства. Еще приходилось Кормиле хлопотать над бараньим боком с начинкой из гречневой каши.

Да, дядя Гиляй любил при случае поесть вкусно, но еще больше любил угостить. Столовая Столешников не знала лукулловых пиров, но ели вкусно, угощали по-русски, от души.

В Столешниках не было званых обедов, разве что на некоторые семейные праздники приходили гости, но дом никогда не пустовал. Какие веселые, талантливые люди собирались за столом! Непременно присутствовал донской самодав, лучшее цимлянское вино, — друзья с Дона не забывали прислать дяде Гиляю с оказией.

В свободные часы иногда отправлялся дядя Гиляй в Охотный ряд посмотреть на лавки мясников, Не потому, что хотелось выбрать себе подходящий или лучший кусок, — намекни он только любому охотнорядцу, сейчас пришлют наипервейшего сорта. Любил посмотреть на мясное обилие. И хотя рыбные лавки ничуть не менее заманчиво светились всевозможными оттенками янтарного, серебристого, белого и розового цветов, они не вызывали у него такого любопытства, как мясные.

Совершенно был равнодушен дядя Гиляй к грибному рынку, где торговали только вегетарианской снедью, особенно обильно представленной в дни постов, хотя картина была тоже замечательной, и, увидев ее, можно было стать вегетарианцем. В начале нынешнего века вегетарианство проникло во многие московские дома. Им увлекались, считали его чудом исцеления от всех болезней. Проникло это увлечение и в дом Гиляровских. С Марией Ивановной дядя Гиляй не спорил — вегетарианство так вегетарианство. Но перед тем как идти домой обедать, сворачивал в какой-нибудь хороший московский трактир, скажем Тестова или Егорова, закусывал там ножкой заливного поросенка, расстегаем, а потом шел домой кончать обед морковными котлетами.