Рассказы о дяде Гиляе - [34]

Как-то Илье Семеновичу захотелось узнать подробности минувших событий в Сорочинцах… Стоял теплый день двадцатого года. Дом Ильи Семеновича был окружен садом, внимание в нем привлекали деревья японской вишни. Одно из них склонялось к отлитому в бронзе и установленному в саду Ильи Семеновича проекту памятника Гоголю в Москве. Это был подарок Остроухову от автора — скульптора Андреева. В тот летний день, кроме дяди Гиляя, оказался у Остроухова и Андреев. Шло время подготовки дома Остроухова к тому, чтобы стать музеем.

За чаем на открытой террасе, где к столу свешивались ветви японской вишни, дядя Гиляй читал очерк Остроухову и Андрееву. В очерке был рассказ о спорах по поводу места и дня рождения Гоголя, о том, как в 1900 году отыскалась в Преображенской церкви в Сорочинцах метрическая книга, как возник тогда разговор о необходимости памятника Гоголю в Сорочинцах. Братья Малинки сначала испрашивали высочайшего соизволения на сооружение в Сорочинцах памятника, а затем разрешения начать с этой целью в пределах Полтавской губернии сбор средств и учредить в Миргороде специальный комитет. Разрешения последовали быстро. Но только через десять лет на том самом месте, где проходила раньше Сорочинская ярмарка, установили памятник Гоголю.

Владимир Алексеевич читал:

«А в день, когда прибыл я из Москвы на великое сорочинское торжество, у председателя комитета по устройству памятника был такой разговор по телефону:

— Говорит дежурный Миргородского полицейского управления.

— Что угодно?

— Вы завтра открываете памятник?

— Да!

— Потрудитесь сообщить, кто дозволил вам поставить памятник?

Председатель комитета по устройству памятника десять лет отдал этому делу. Если бы великий писатель проникновенно узнал их разговор, на его бронзовом лице явилась бы улыбка грустная и подумал бы он: как хорошо, что я бронзовый, что стою там, где родился, памятником, и что снова не буду жить и не буду писать. И что я могу написать нового, все так мало изменилось!..

В день открытия памятника Сорочинцы ожили. Шествия к памятнику были торжественными, с цветами, в венках, в ярких национальных костюмах… А кругом народ шпалерами. Перед домом, где родился Гоголь, чтили его память… Забытая долгое время мазанка была в зелени и в цветах, на ней доска памятная: „Здесь родился Гоголь“. У памятника гремел хор — „Вечная память“. К постаменту несли венки — серебряные, мельхиоровые, лавровые, из живых цветов и из пшеницы с васильками. Первый возлагали родственники. Москва кланялась великому писателю серебряным венком. Родная Полтава никакого венка не положила…

А он, великий Гоголь, смотрел на толпу. На колене его записная книжка и карандаш в руке. Милая улыбка на милом лице. Взгляд проницательный и… смех сквозь слезы».

Допоздна засиделись тогда гости у Остроухова… Не узнал дядя Гиляй, что спустя много лет памятник Гоголю работы Андреева перенесли во двор дома, где часто стоял он в раздумьях о Гоголе, вспоминая гоголевские торжества и открытие памятника в Москве, которое тщательно отснял.

ФОТОАППАРАТ «КОДАК»

Дядя Гиляй любил фотографировать. У него было три фотоаппарата фирмы «Кодак»: большой, средний и маленький. Все поработали на славу. Хранились они в книжном шкафу рядом с путеводителями по Волге, Москве. Никакими другими фотоаппаратами Гиляровский не пользовался. И вот почему. Снимал много, но без помощи магазинов «Кодак» никогда не смог бы превратить свои негативы в фотографии. Возвратившись из поездок (где поработал его «Кодак»), он относил все негативы в магазин этой фирмы, там их скоро проявляли, и можно было заказать нужные снимки в любом количестве. Негативы магазин укладывал в специальные удобные альбомы с отдельными пакетами из вощенки для каждого негатива и с нумерацией их. В конец альбома вплетались чистые листы бумаги для каталога негативов и любых отметок. Каталога снимков дядя Гиляй не вел, но альбомы заказывал.

Из того, что снял он в поездках по Украине, можно было составить рассказ «По гоголевским местам». Coрочинцы на фотографиях были представлены мазанкой доктора Трахимовского, где родился Гоголь, самым старым домом — архитектурной достопримечательностью Сорочинец, впрочем, ничем особенным не отмеченной, разве что размер мазанки больше да крыльцо украшено маленькими колоннами. Было и Миргородское художественное училище с его учениками — веселыми, молодыми парубками, церковь — памятник близ шведской могилы в Полтаве, дуб в Диканьке, у ствола которого стоит взрослый человек, — маленький на фоне неохватного дуба, видевшего и Петра, и Кочубея, и Гоголя. Есть и фотографии сестры Гоголя.

В Москве на гоголевских торжествах дядя Гиляй снимал главным образом группы людей — вся литературно-художественная Москва присутствовала на открытии памятника Гоголю. Арбатская площадь и подступы к бульвару, где определили место памятнику, с утра в тот день заполнились толпами москвичей. Приятно было видеть, какое огромное количество народа собралось на Донской улице почтить память Гоголя. На некоторых снимках выделяется высокая фигура Константина Сергеевича Станиславского.

Несколько позднее к этим фотографиям дядя Гиляй присоединил и те, что сделал на открытии памятника Гоголю в Сорочинцах. Снял он памятник, еще обернутый большим полотнищем, затем — открытый, а на его фоне братья Малинки.