Рассказы о дяде Гиляе - [31]

В этом случае обязательно конечным маршрутом была Сухарева башня. Не перечислить всех путешествий дяди Гиляя по Москве. Но нельзя не назвать пути к дому на Никитском бульваре, где умер Гоголь.

ПО СЛЕДАМ ГОГОЛЯ

Почта текущего дня складывалась в Столешниках в керамическую вазу формы речной раковины. Ее место было на небольшом столе, поверхность которого составляли изразцы. Переливы их оттенков, образуя красочную мозаику, обращали внимание приходивших к дяде Гиляю.

Мысль подарить в Столешники изразцовый стол пришла Петру Ваулину, который недолго руководил работами керамической мастерской Училища имени Н. В. Гоголя. Его специально для этой цели в конце 900-х годов пригласили в Миргород. При училище был организован музей с показом лучших работ учеников. Хранились в музее и другие вещи, среди них экземпляр небольшой книжки «На родине Гоголя» Гиляровского, подаренный училищу автором сразу после выхода ее в 1902 году.

Петр Ваулин знал Гиляровского по Москве, ученики училища — по Миргороду. И по совету Ваулина лучшие ученики керамической школы изготовили по одному изразцу, сложили их в черненую деревянную раму с основанием для укладки, поставили на резные ножки с перекладинами и отослали в огромном ящике в Москву, Гиляровскому — к дню его юбилея в 1908 году.

Керамическую вазу-раковину дядя Гиляй получил несколько раньше. Она видела немало писем, приходивших в Столешники с родины Гоголя от его родственников, да и от самого дяди Гиляя, когда он совершал свои поездки по местам великого писателя. Начало XX века было связано с двумя датами Гоголя. В 1902 году исполнялось 50 лет со дня его смерти, а в 1909 году — сто лет со дня рождения.

На памятник Гоголю в Москве был объявлен конкурс. Готовились новые публикации писем Николая Васильевича, переиздание его сочинений, в Историческом музее — юбилейная выставка. Шел последний год XIX века, когда дядя Гиляй отправился на Украину, решив проехать всю Полтавщину, побывать везде, где ступала нога Гоголя. Хотелось разыскать и встретиться с теми, кто знал писателя или хотя бы раз видел его, собрать сохранившиеся в их памяти впечатления, факты, последние живые воспоминания о нем.

Равнодушный к автографам, рукописям, не следивший за хроникой жизни знаменитых людей, дядя Гиляй проявил интерес ко всем деталям, малейшим подробностям, связанным с Гоголем, к любой бумажке, имевшей хоть какое-то к нему отношение.

Оставляя дела, освобождая себе дни и недели в течение нескольких лет, настойчиво и последовательно отправлялся на Украину по всем местам, где могли помнить Николая Васильевича.

Гоголя знал с детства. Не раз слышал от деда, еще в глуши вологодских лесов у вод Кубинского озера:

«Чуешь, сынку?» — говорил дед. — «Чуден Днепр при тихой погоде!»

С детства знал Гиляровский, чьи это слова, и сумел убедиться в их глубоко осмысленной правде. Любил Гоголя и отец Владимира Алексеевича. Как же было не любить его дяде Гиляю?

В Столешниках везде, где стояли книги, можно было найти хоть что-нибудь из сочинений Гоголя. Даже специально раскладывал дома книги Гоголя по разным местам, чтобы чаще попадались на глаза. Собирал иллюстрированные издания Гоголя и был особенно внимателен к биографии людей, выполнявших эту непростую задачу. Зная любовь к Гоголю, еще совсем молодой, начинающий художник Николай Иванович Струнников подарил ему портрет писателя своей работы. Он висел сначала в кабинете дяди Гиляя, а затем в столовой — там, где дольше оставался, будучи дома, хозяин. В Москве дядя Гиляй знал все дома, в которых бывал Николай Васильевич, любил тот, что стоял рядом с Арбатом, на Никитском бульваре, где Гоголь провел последние месяцы жизни, где сжег второй том «Мертвых душ». Возвращаясь в Столешники, готов был сделать и делал большой крюк, чтобы пройти рядом, задержаться, если позволяло время, постоять около дома, овеянного памятью Гоголя.

Недалеко от нас этот старый камин,

Кабинета угрюмого своды,

Где погиб наших дум властелин

И певец украинской свободы… —

писал дядя Гиляй. Не однажды бродил он по комнатам дома, сидел у камина, в котором горели когда-то листы рукописи.

И однажды отправился посмотреть, где родился Николай Васильевич. Поездки на родину Гоголя продолжались в течение нескольких лет. Полтава, Миргород, Яновщина, Большие Сорочинцы, Диканька… снова и снова возвращался к ним дядя Гиляй. Узнавал на месте у старожилов, кто может еще что-то рассказать о Гоголе, и отправлялся к ним. Ехал по полям и дорогам, обсаженным дубами и яворами, которые видели Гоголя, которых видел он.

И читали в Столешниках открытки дяди Гиляя.

«В Полтаве нашел одну старушку, Гоголя помнит. Много узнал интересного. Завтра утром еду в Диканьку…» А через день-два снова весточка от дяди Гиляя, в стихах:

Погостил три дня в Диканьке,

Много нового узнал.

Кузнеца Вакулы внука

Я сегодня повидал…

Встречи, вопросы, рассказы, записи, гостеприимные хозяева, хлебосольные угощения… Слово за слово, рассказ за рассказом — и установил дядя Гиляй место и дату рождения Гоголя. Не было точно известно ни то, ни другое. В печатных трудах ученых-историков считалось, что Гоголь родился в Яновщине, а на самом деле — в Сорочинцах. В Яновщине он рос, жил. Дом в Сорочинцах, в котором родился писатель, в ту пору, когда его впервые увидел дядя Гиляй, принадлежал становому приставу Ересько. Простая белая мазанка — флигель о двух окнах по обе стороны. Дядя Гиляй не один раз отснял дом вместе с владельцем, поднял вопрос и добился разрешения установить памятную доску на доме.