Рассказы - [12]

Любой другой обогнул бы его, сделал бы крюк, но только не Ерофеев, насколько я смог его узнать.

Обшаривать звездное скопление на «Метеоре» — занятие довольно утомительное. Интерес представляли прежде всего звезды с планетами, пригодными для жизни. С помощью бортовой аппаратуры я собрал необходимые данные и подверг их многофакторному анализу. В результате у меня получился список из шести звезд в порядке убывания вероятности. Очевидно, теперь мне больше ничего не оставалось, как действовать перебором…

На подходе к системе красной звезды я услышал слабый сигнал «SOS» по каналу гиперсвязи и понял, что близок к цели. Попытался связаться с терпящими бедствие, но на мой запрос никто не ответил. Однако само по себе это ничего не значило.

Войдя в систему, я довольно быстро нашел нужную планету, и здесь меня ожидал неприятный сюрприз: технологическая цивилизация в фазе второго кризиса. Проще говоря, там шла мировая война — к счастью, без применения атомного или фотонного оружия, но на фоне обширной деградации биосферы. Правилами космической навигации запрещено не только садиться на такие планеты, но даже близко приближаться к ним, да никто в здравом уме этого делать и не будет. Однако я решился.

Капитан Шторм шумно выразил свое неодобрение. У Хилла, напротив, заблестели глаза.

— Да, — продолжал Лев Ивин. — Отчасти я утешал себя мыслью, что до меня это уже сделал Атон Ерофеев. Кроме того, у меня и моего корабля были новейшие средства защиты. Я взял пеленг и успешно приземлился.

Это был довольно пустынный район, и я не встретил там ни одного человека. Зато довольно быстро нашел останки корабля.

Странно, но за двадцать лет их никто не потревожил. Впрочем, там валялось столько металлолома…

В общем, передатчик пережил своего хозяина. Энергии вакуумного распада хватило бы еще на много лет. Я нашел бортжурнал и для пользы дела вынужден был его прочитать, хотя там было очень много личного: Атон действительно был очень странным человеком. Затем я вооружился до зубов всей своей техникой и направился в сторону цивилизации.

Лев Ивин задумался.

— Возможно, я вел себя не лучшим образом, — сказал он. — Но мне нужна была информация, и я получил ее. Когда погибли Атон и его жена, Виталию был всего год. Его усыновили какие-то местные жители. Они называли его Тали. Потом Тали вырос и пошел воевать вместе со всеми.

Я все-таки нашел его посреди этого ада, рассказал ему все; в доказательство продемонстрировал несколько фокусов, рекомендуемых в общении с аборигенами. Он поверил мне, но…

Купол небес содрогался от рева металлических драконов.

Бомбы лавиной неслись к земле, пронзительный вой и грохот разрывов сливались воедино. Рушились дома, полыхали пожары. То, что было создано за долгие годы, в мгновение ока обращалось в прах.

Под мерцающим куполом силового поля всего этого было не видно и не слышно. Лев Ивин был еще не рассержен, но уже возбужден, потому что столкнулся с препятствием самого неожиданного рода.

— Мне надо подумать, — сказал Тали.

— О чем вы собираетесь думать?

— Все это так неожиданно. Я никогда не воспринимал всерьез теорию обитаемости иных миров… И вдруг являетесь вы, с чудесами вашей техники, словно ангел Господень, и хотите забрать меня на небо. Чем я заслужил это? Почему я попаду в ваш космический рай, а многие другие люди, более достойные — люди, которых я знаю и люблю, — останутся здесь, в мире смерти и хаоса? Разве это справедливо?

— Справедливость тут не причем. В том, что вы вернетесь домой, заслуга моя, а не ваша. Я нашел вас и хочу получить за это награду.

— Мой дом здесь. А награда… Неужели и на небесах правит желтый дьявол?

— Деньги — такое же древнее изобретение, как колесо или электричество. У вашего дяди — миллиарды, и вы — единственный наследник. С таким состоянием вы действительно сможете жить как в раю… Даже больше: вы сможете купить планету и оборудовать себе рай по собственному разумению. Каждый человек имеет право на счастье, а вам еще и крупно повезло. Я не понимаю ваших сомнений.

— О своем происхождении я впервые услышал от вас. Всю жизнь я прожил в этом мире, считая его единственной реальностью. Здесь я проливал свою кровь, здесь погибли мои родители — и я не могу думать об этих людях, как о чужих, они вырастили меня, дали мне все, что могли. Здесь я нашел друзей, здесь я нашел и потерял свою любовь… Вам, наверное, трудно меня понять.

— Да. Мой дом — Галактика, я не испытываю такой привязанности ни к одной из планет. Значит, все дело в патриотизме? Но я уже объяснил: ваша настоящая родина — Земля.

— Нет. Как вообще можно чувствовать себя счастливым, если знаешь, что где-то кто-то несчастлив, что где-то гибнут люди… или живут в муках и безысходности, что иногда хуже смерти? Как можно забыть об этом?

— Но это абсурд! — поразился Ивин. — Как вы сказали: «Нельзя быть счастливым, пока кто-то где-то несчастлив»? Неужели вы это серьезно? В Галактике тысячи обитаемых миров, в том числе таких, о которых мы еще ничего не знаем. Везде есть какие-то проблемы. Немало мест, где разумные существа страдают от несовершенства своих политических, социальных, экономических систем. Ну и что? Нельзя принять на себя всю боль мира, человеку это не под силу.