Рассказы - [76]

— В любом случае только они могут это решить, — объяснил Иона. — Трос доступен на их конце, а не на нашем. Прости. Это конструктивный недостаток, который я решу, как только получу шанс, но только после того, как напишу твое имя на корме.

— Хм, посмотрим, — сказала она, затем продолжила после короткой паузы: — Как ты думаешь, отпустят они нас, когда поймут, что корабли обречены?

Иона пожал плечами. Он никогда не слышал рассказов о том, как ведут себя люди, когда сталкиваются лицом к лицу с таким концом. Но на всякий случай он решил проследить за этим.

Он пару раз громко чихнул. Изменяющееся давление стало действовать.

— Стоит ли сообщить другим? — спросил он Петри, кивнув на задние отсеки «Птицы», откуда доносился плач детей.

Она отрицательно покачала головой.

— Это будет быстро, правда?

Он хотел солгать, но отбросил эту идею.

— Зависит от обстоятельств. Когда мы поднимаемся, давление снаружи падает, так что, если давление воздуха внутри останется высоким, один из наших отсеков может треснуть или взорваться. И вода зальет лодку очень быстро. Так быстро, что нас оглушит раньше, чем мы захлебнемся. Разумеется, это наименее ужасный конец.

— Веселый ты парень, — прокомментировала она. — Продолжай.

— Допустим, корпус выдержит. Эта «птичка» крепкая. — Он похлопал по корпусу подлодки. — Мы можем предотвратить трещины, сбрасывая давление. Мы можем стравливать воздух, пытаясь уравнять внутреннее и внешнее давление. В этом случае мы будем страдать заболеваниями, связанными с этими изменениями. Наиболее распространенными являются судороги. При этом газ, растворенный в нашей крови, вдруг вскипает в виде крошечных пузырьков и заполняет наши вены и артерии. Я слышал, что это очень болезненный способ умереть.

То ли из-за мутации, то ли просто из-за волнения у Ионы запершило в горле и стали слезиться глаза. Он отвернулся от окна и от Петри как раз вовремя, чтобы чихнуть. Она смотрела мимо него в следующий отсек.

— Если смерть неизбежна, но мы можем выбрать способ, то я бы предпочла выбрать…

В этот момент Иона почувствовал тревожное резкое движение за лобовым стеклом. Что-то происходило впереди наверху. Без света от куполов Клеопатры тьма снаружи становилась кромешной и нарушалась только светящимися водорослями, обклеенными вдоль борта «Гордости Лауссана». Отпустив Петри, он прижался к стеклу лицом.

— Что там? — спросила Петри. — Что происходит?

— Я думаю… — Иона разглядел странную извилистую рябь между подлодками. Что-то ударило в окно, и он отскочил назад. Сердце стучало, он увидел, как скользит по стеклу трос. А там, в двадцати метрах от них, линия светящихся пятен резко выстрелила вверх, словно легендарные ракеты, и, быстро уменьшаясь, исчезла из виду.

— Трос, — просто сказал он.

— Они отпустили? Отвязали нас? — спросила она со страхом и надеждой.

— Это было разумно, — ответил он. — Их было все равно не спасти. — И теперь они станут героями. Будут слагаться песни об их выборе, когда мы вернемся домой. То есть туда, где, как мы надеемся, есть наш дом. Нельзя исключить, что страшная судьба постигла не только Ленинджер.

Он посмотрел на манометр. После долгой паузы, когда стрелка не двигалась с места, давление наконец начало увеличиваться.

— Мы спускаемся, — объявил он, вздохнув. — Правда, нам лучше отрегулировать балласт, чтобы не падать слишком быстро. Не хочется вернуться, наконец, в безопасное место и разбиться от удара об дно.

Иона поставил Зираша, мужчину из седульской семьи, откачивать воду, не так яростно, как раньше, но работа была тяжелее, потому что требовалось с помощью сжатого воздуха вытолкнуть воду из балластных цистерн, в то время как Петри, теперь уже имеющая опыт, открывала клапаны. Отрегулировав скорость спуска, он вернулся к смотровому окну и выглянул наружу. Нужно внимательно высматривать огни каньона. Возможно, нас снесло в сторону, и я могу лучше сориентироваться, пока мы еще падаем, чем когда мы будем уже внизу. Он объяснил Петри, как пользоваться рулем и коротенькими стабилизирующими крыльями. Ей, возможно, придется управлять подлодкой, если Иона будет вертеть гребной винт.

Внезапный низкий гул заставил камеру содрогнуться. Не такой опасный, как удар кометы, но пугающий и к тому же доносящийся откуда-то сверху, и не очень далекий. Иона переглянулся с Петри, разделив с ней печальную догадку. Это был неизбежный конец благородного корабля — «Гордости Лауссана».

Позже раздались еще два приглушенных взрыва, послабее. Видимо, на «Гордости» заблокировали отсеки, и они лопнули поочередно.

Но в этом чувствовалось что-то неправильное. Особенно третий взрыв, продливший агонию корабля дольше, чем следовало.

Снова зайдясь в приступе чиханья, Иона прижался к лобовому стеклу, всматриваясь в темноту. Сначала на дно, потом наверх.

Этот день должен стать последней каплей. Он прозвучит похоронным колоколом по старому, самодовольному укладу их жизни. Ленинджер был большой, важной колонией и, возможно, не единственной сегодняшней жертвой. Если удары комет становились непредсказуемыми и смертоносными, то от Клеопатры, возможно, придется отказаться.