Рассказки конца века - [18]

Дальше Дивнов шел сам. Слушал намеки, обрывки, непонятные и таящие бездну смысла слова — из всего этого он сумел извлечь направление. Коала превратилась в страсть, требующую забыть все на свете: уже ребенком он интуитивно чувствовал цену всем вещам на земле и понимал, чего заслуживает коала. Она стоит того, чтобы ей посвятили жизнь, а остальное выбросили как мусор — решил он к восьми годам и с тех пор не изменил первому детскому фанатизму. С годами молчаливая уверенность в правоте собственной судьбы росла и крепла, дарила силы, помогала выносить боль и указывала тот путь, на котором его ждало новое о забытой истине. К двадцати годам он строго сортировал людей, места и события, учитывая одно: кто мог дать хоть крупицу на пути к совершенству коалы?

К двадцати пяти годам он понял, что дальше идти некуда — он достиг. Господи, неужели? Он плакал и не верил своей душе, но факты убеждали в невероятном: простой и смертный человек смог постичь коалу, обретя невероятное в законченности и красоте… И во власти, ибо дело коалы давало человеку все.

…Втором учителем коалы стал для него грязный косматый бомж. В восемь лет Дивнов уже прекрасно знал, где искать необходимые ему алгоритмы и соотношения, пацан успел его просветить и на этот счет. Часами Дивнов слонялся по миллионному городу, выискивая в толпе лицо учителя. Через три недели он нашел пасмурного вида бабу в поросячьем берете, но через двадцать минут разочаровался. Она ничего не знала, и лишь по иронии судьбы обладала шестью из десятка верных примет, безошибочно указующих носителя мировой коалы. На следующий день он с тоски зашел в центральный парк, сел на лавку и начал пересчитывать воробьев. С неба закапал мелкий августовский дождь. Рассеянный взгляд Дивнова прыгал по воробьям, шелестел по листьям, любовался дождем. Случайно он оторвал взгляд от воды и увидел под тополем человека. Мужчина лет сорока спал, накрыв некрасивое тело ватной куртяшкой. Его лицо укутывали борода, слипшиеся усы и много дней незатрагиваемая растительность на щеках. Но Дивнов не замечал небритость и линялые трико мужика, он видел за оболочкой суть — спящий соответствовал восьми признакам. Второй раз ошибки быть не могло и разбуженный мужик ответил на окрик единственным словом, которое мог произнести адепт.

Обучение шло в подвале. Бомж располагал немногим, хотя ему повезло — он родился на свет адептом. Впрочем, и пацан, намеками приобщивший его к тайне мира, был отнюдь не носителем законченных концепта. Так себе, обрывки, урывки, пара символов и описание мельком виденного когда-то. Но даже неполное знание лучше серости обыкновенных людей. Днями и вечерами Дивнов пропадал в подвале, жадно поглощая корявые лекции, пересыпанные матом и дурной лексикой (коала не влияет на культуру и мораль, превосходя в своих сферах то и другое).

Лохматый и немолодой бич оказался вдобавок сволочью. Он требовал водки и теплых вещей на зиму. Второклассник не знал, что такое водка, но без подношения подвальный гуру отказывался учить. За показ чудом сохранившихся чертежей он потребовал страшной дани в десять бутылок. Маленький Дивнов плакал и умолял, однако наставник только хмыкал в ответ. Школьник клялся, что не держал в руках таких денег, а бомж отвечал матом и дурной лексикой, на сей раз без намека на лекционность… Укради, посоветовал он.

Дивнов стащил в школе чью-то мохнатую шапку, отдал учителю. Тот посмотрел на нее, подержал в руке, нежно поглаживая невинный мех… и полез в деревянный ящик за пятью подробными, но рваными чертежами. Я продам ее, весело сказал он, и мне хватит. Школьник не жалел, понимал: рано или поздно наступает этап, на котором знакомство с чертежами коалы становится поворотом, и бомж был нежаден. Подлинная ценность не измерялась в деньгах, но при желании содержимое деревянного ящика продавалось за миллиард (если, конечно, объяснить людям, что такое коала).

Что мог совершить Дивнов за пять схем первого лекциона? Убил бы? Он уже в те годы имел смелость ответить рубленым «да» на этот вопрос — он знал себя и на три процента знал о коале, чтобы не сомневаться. Убил бы любого, кроме, наверное, матери. А если бы отмаялся без схем год, то убил и ее. Чем угодно. Хоть дачным топориком, если у ребенка хватит сил нанести удар…

Бомж рассказал ему все, но Дивнов подозревал утайку. Мальчику исполнилось двенадцать лет, и он научился не верить людям. Подвальный наставник перешел на такие выражения, как честное слово, а подросший Дивнов хохотал в ответ. Однажды он пришел и застал мужика вдребезги пьяным. Улыбнувшись случаю, он связал учителя припасенной веревкой, а затем набросил петлю на шею и примотал конец к водопроводной трубе. Бич не возразил, а спокойный мальчик сел напротив в ожидании трезвости. К вечеру поговорили.

Бродяга вернулся в себя, говорил складно, но по-прежнему клялся, что отдал все. Хорошо, сказал шестиклассник и достал бритву. Наставник заорал, и Дивнов пожалел, что не соорудил осторожный кляп из подручной дряни. Ну что ж, если услышат, я погиб, согласился он. И начал резать лицо. Главное прояснилось быстро: адепт все-таки не соврал.