Расскажи, как живешь - [6]

— Le change des Wagons Lits, c'est incroyable![11]

Через проход от нас смуглый господин с орлиным носом требует, чтобы ему написали счет: а) во франках, б) в лирах, в) в динарах, г) в турецких фунтах, д) в долларах.

Когда несчастный официант выполняет его просьбу, пассажир молча производит какие-то подсчеты с видом истого финансиста, после чего достает несколько монет из кармана. Таким образом, объясняет он нам, удается сэкономить целых пять пенсов в английской валюте!

Утром в поезд входят турецкие таможенники. Они явно не торопятся, а наш багаж, похоже, интересует их чрезвычайно. Зачем это мне, спрашивают они, столько туфель?

На что я резонно отвечаю, что поскольку я не курю, то не везу сигареты, а раз не везу сигареты, то должна же я чем-нибудь восполнить этот пробел? Вот я и везу запасную обувь.

Таможенники находят мое объяснение вполне приемлемым.

— А что за порошок в этой коробочке? — спрашивает один из них.

— Это порошок от клопов, — отвечаю я.

Однако он не понимает, о чем речь, и сверлит меня суровым взглядом. Меня явно подозревают в перевозке наркотиков.

— Ведь это не зубной порошок, — изрекает таможенник прокурорским тоном, — и не пудра. Но тогда что это?

Мне ничего не остается, как устроить небольшую пантомиму. Я очень натурально чешусь, потом хватаю порошок и показываю, что посыпаю им всю мебель. Наконец-то он понял! Он откидывает назад голову и хохочет на весь поезд, то и дело повторяя какое-то турецкое словцо Потом он объясняет своим товарищам, для чего порошок, и те тоже хохочут от души. На смену им является проводник международных спальных вагонов с нашими паспортами в руках. Он выясняет, сколько у нас с собой наличных денег. По-французски это звучит: «effectif, vous comprenez?»[12].

Мне очень нравится это слово «effectif», оно так точно передает ощущение денег в руке!

— Вам полагается иметь… — Проводник называет сумму.

Макс возражает: у нас гораздо больше денег.

Проводник объясняет: если мы так скажем, у нас будут лишние неприятности.

— У вас есть аккредитивы, у вас есть туристские чеки, и еще вы скажете, что у вас столько effectif, сколько можно везти. Им, конечно, все равно, сколько денег у вас на самом деле, но ответ должен быть en regle[13].

Потом является представитель финансовой службы Мы не успеваем открыть рот, как он уже записывает, что у нас «все en regle». И вот мы прибываем в Стамбул, поезд ползет по извилистому пути между странных дощатых строений, из-за которых то выглянет мощный каменный бастион, то, справа, кусочек ярко-синего моря.

От Стамбула можно сойти с ума — ведь пока ты в нем, ты его не видишь. Лишь миновав европейскую часть пути и переехав Босфор, можно полюбоваться им с азиатского берега. Сейчас Стамбул очень красив — в прозрачном утреннем свете, без дымки и тумана, высокие минареты мечетей отчетливо вырисовываются на фоне неба.

— La Sainte Sophie[14], вот красота, верно? — замечает какой-то француз. Все соглашаются, кроме меня. Что поделаешь, мне никогда не нравилась Святая София.

Вероятно, со вкусом у меня неважно, но пропорции этого храма всегда казались мне не правильными. Однако, стыдясь своих отсталых представлений о прекрасном, я молчу.

Снова вскакиваем в ожидающий нас поезд — на вокзале Хайдар-Паша[15] и наконец, когда состав трогается, просто накидываемся на завтрак: все жутко проголодались! Затем целый день — дивная дорога вдоль извилистого побережья Мраморного моря, в бескрайней сини которого то тут, то там возникают прелестные туманные острова. В сотый раз мечтаю о том, чтобы один из них был мой. Странное желание — иметь собственный остров, — но оно приходит рано или поздно ко многим. Для кого-то это символ свободы, одиночества и беззаботности. Хотя на самом деле и это скорее неволя — ведь все хозяйственные проблемы постоянно будут связывать тебя с материком. Придется беспрестанно строчить огромные списки заказов для магазинов, договариваться о доставке хлеба и мяса и дни напролет заниматься домашними хлопотами, потому что никакая прислуга не согласится изнывать от скуки в такой дали от цивилизации, от друзей и от кино. То ли дело — острова в тропических морях! Сиди себе под пальмой и уплетай экзотические фрукты. Ни тебе тарелок, ни ножей и вилок, а значит, не нужно мыть посуду и чистить жирную раковину. Но, между прочим, одни мои знакомые островитяне с тропического побережья изысканным фруктам предпочитали огромные, плавающие в кипящем масле бифштексы, причем поглощали их за столом, покрытым очень грязной скатертью.

Нет, остров — это мечта и должен ею оставаться! На этом острове ничего не надо мыть, не надо вытирать пыль, заправлять постели, стирать, готовить еду, заботиться о продуктах, об электричестве, о картофельных грядках и регулярном избавлении от мусора. На острове моей мечты — белый песок, вокруг плещется синее море, а мой чудесный домик стоит как раз между восходом и закатом. Яблоня, пение, блеск золотой… Тут Макс спрашивает, о чем это я задумалась. Я отвечаю коротко:

— О рае!

— Погоди, вот приедем на Джаг-Джаг[16]…

Я спрашиваю, красиво ли там, и он говорит:

— Понятия не имею. Но места там очень интересные и практически не изученные!