Рассказ об одном классе - [3]
— Из нашего города на новостройки в отдаленные районы отправляется большая группа молодежи. Райком призывает вас…
— Нас?
Как же это так? У каждого свои планы, многие хотят в институт, на завод, и вдруг — на стройки. Какие стройки, куда? Создавать новый совхоз? Невероятно! И кто же рискнет в такую даль…
— Желательно поехать пораньше. Там задыхаются, не хватает рабочих рук.
— Ах «желательно»? — кричит кто-то. — А больше вам ничего не желательно?
Кто-то резко свистит. Отбросив стул, встает Катя. Рассерженная, она еще красивее. Но нам сейчас не до нее.
— Кто свистел?
Молчание.
— Кто свистел, спрашиваю?
Женечка Ботин неловко поднимается, свешивая над столом свой невероятный битлзовский чуб.
— Ковбой ишачий!
— Грива эдакая!
Катя смеется:
— Хотите, вас удивлю? Удивить? Так вот: я еду!
Вот это да! Я прирос к стулу. Весь класс ошеломленно уставился на Катю. Я посмотрел на Алика, он уже косился на меня. Сева протер запотевшие очки:
— А как же институт?
— Поработаю. Не убежит.
— Она стаж хочет получить. Не надеется, что пройдет.
— Сундучишка!
Катя хотела на филологический, и стаж надо набирать по этой профессии.
— В совхозе тоже профессия — коровам хвосты подкручивать. Х-ых!
— Просто хочу поработать. Научиться жить самостоятельно. Ну, кто со мной? Записывайтесь.
Но к Кате никто не подошел. Неловкое молчание нарушил Женечка Ботин:
— Мальчики, кто там поближе к магнитофону? Пускайте машину, потанцуем.
Столы убраны, несколько пар танцует.
— Что ж. Это дело добровольное, — разочарованно заметил инструктор. Он немного посидел и ушел. Алик сразу выключил магнитофон.
— В чем дело, Алик?
Алик схватил за руку Олю, подтащил к Кате.
— Пиши нас. Записывай. Ольга, не возражай, я уже все обдумал.
— Ясненько, — ехидно улыбнулся Левка. — Только напрасно ты думаешь, что там законы другие. Все равно вас не распишут, покуда восемнадцать не исполнится.
Ну понятно. Наши «молодожены» Алик и Оля решили ехать, чтобы избавиться от родительской опеки. Что ж, правильно. Дружат они по-настоящему.
Пшеничный серьезно проговорил:
— Квартиру дадут, не двухкомнатную, разумеется — однокомнатную. Вполне. Метров двадцать. Неплохо.
— Вот, вот, — разозлился Алик, — хельгу заведем, софу, торшер непременно.
— Да, без торшера никак нельзя. В наше время процесс торшеризации прогрессирует, — добавил Левка.
Тем временем к Кате протиснулись еще трое ребят и записались. Алик испытующе поглядел на меня. Что делать? Едет лучший друг. Но что сказать домашним? Отец вряд ли возразит, но мама…
Алик все еще смотрел на меня, потом отвернулся. Подошел Левка:
— Подумай, как нам повезло, что родители домой ушли. Развели бы здесь канитель. А с другой стороны — как дома сказать? Ведь бабку инфаркт хватит!
Я взглянул на него подозрительно.
— И ты туда же?
— Угу. Но только из детского любопытства, уверяю тебя. Посмотрю — и обратно.
Через час список значительно вырос.
— Привет колхозничкам! Коня с лошадью не спутайте!
— Да здравствуют могучие урожаи!
— Слава колхозу «Волокно-толокно»! Теперь завалят города продуктами.
— Не колхоз, а совхоз, шляпа несчастная!
Женечка Ботин в восторге заорал:
Левка пошел вприсядку. Ловко у него получается. Стоп! Но он же едет. Алик не смотрит на меня, проходит мимо, не замечает. А Женечка, побрякивая на гитаре, неистовствует:
— Эх, кукуруза, мать полей!..
Кто-то хватает его за шиворот. Женечка испуганно приседает. Клава отпихивает его к стенке, вытирает руки о фартук. Она только что вошла, мыла посуду. И с ходу обрушивается на ребят:
— Записались, значит? Записались? Молодцы! В палаточках, значит, жить будете, в палаточках? А кто же вам готовить будет? Кто, я вас спрашиваю, бессовестные эгоисты?
— Почему же эгоисты?
— А потому, что обо мне забыли. Кто вас в походах кормил, кто?
Клава — человек самостоятельный. Клава приехала к нам года три назад с Украины. Как-то мы позвали Клаву на каток. Она согласилась, но, узнав, что мы договорились в шесть, вздохнула:
— Вы, ребята, не сердитесь, я опоздаю.
— Не беспокойся, — рассудительно сказал Алик. — Все девчонки опаздывают: это в их характере, так что ты не исключение.
— Но я опоздаю на час, если не больше… Обед надо сготовить и брата накормить, когда с работы придет…
Родители Клавы геологи, подолгу пропадали в горах, искали нефть, сейчас работали в какой-то африканской стране, и Клава жила со старшим братом.
— И вкусно ты готовишь?
— А вот приходи в гости — узнаешь…
— Спасибо, — отшутился Левка. — Мне еще жизнь не надоела…
Сердито выхватив у Кати ручку, Клава занимает подписью чуть не пол-листа.
— Ну, кто еще?
Алик возмутился:
— Я с такой постановкой вопроса принципиально не согласен. Зачем уговаривать? Если кто-то не хочет — на здоровье, обойдемся. Я против агитации. Люди достаточно сознательны. Агитация… Агитирующий становится в позу униженного просителя.
— Рехнулся?
— Повторяю. Я принципиально против…
— Давайте не будем спорить, — примирительно заговорил И. Ф., и все сразу повернулись к нему. — Такой у нас сегодня день неподходящий. Я не в порядке полемики, а просто мнение свое выскажу. Как-никак десять лет вас знаю. Решение серьезное, а потому следует подумать, согласятся ли с вами родители. Смогут ли некоторые из вас выдержать характер? Не испугаетесь ли трудностей? Все-таки путешествие далекое, комфорта ждать не приходится. В общем следует подумать, прежде чем ответить.
22 июня 1941 года ученики девятого класса подмосковной Ильинской средней школы ушли добровольно в народное ополчение. Среди них были ребята, связанные между собой крепкими узами товарищества и дружбы.Повесть «Опаленная юность» и есть достоверная история того, как воевали под Москвой вчерашние школьники. Суровое время и сознание великой ответственности, которая легла на плечи ребят, превращает их из мальчишек в стойких и мужественных бойцов.Эти пареньки не совершали каких-то необыкновенных подвигов. Но они яростно дрались с врагом, защищая любимый город, и отдали свои семнадцатилетние жизни родине — разве это не подвиг?
В романе «Материнство» канадская писательница Шейла Хети неторопливо, пронзительно, искренне раскрывает перед читателем внутренний мир современной женщины. Что есть материнство – долг, призвание, необходимость? В какой момент приходит осознание, что ты готова стать матерью? Подобные вопросы вот уже не первый год одолевают героиню Шейлы Хети. Страх, неуверенность, давление со стороны друзей и знакомых… Роман «Материнство» – это многолетнее размышление о детях, творчестве, смысле и семье, изложенное затягивающе медитативным языком.
Роман Натали Азуле, удостоенный в 2015 году престижной Премии Медичи, заключает историю жизни великого трагика Жана Расина (1639–1699) в рамку современной истории любовного разрыва, превращая «школьного классика» в исповедника рассказчицы, ее «брата по несчастью».
Михаил Новиков (1957–2000) — автор, известный как литературный обозреватель газеты «Коммерсантъ». Окончил МИНХиГП и Литинститут. Погиб в автокатастрофе. Мало кто знал, читая книжные заметки Новикова в московской прессе, что он пишет изысканные, мастерски отточенные рассказы. При жизни писателя (и в течение более десяти лет после смерти) они не были должным образом прочитаны. Легкость его письма обманчива, в этой короткой прозе зачастую имеет значение не литературность, а что-то важное для понимания самой системы познаний человека, жившего почти здесь и сейчас, почти в этой стране.
Кто чем богат, тот тем и делится. И Ульяна, отправившись на поезде по маршруту Красноярск – Адлер, прочувствовала на себе правдивость этой истины. Всё дело – в яблоках. Присоединяйтесь, на всех хватит!
Сборник повестей и рассказов о любви, о сложности человеческих взаимоотношений.
В сборник известного туркменского писателя Ходжанепеса Меляева вошли два романа и повести. В романе «Лицо мужчины» повествуется о героических годах Великой Отечественной войны, трудовых буднях далекого аула, строительстве Каракумского канала. В романе «Беркуты Каракумов» дается широкая панорама современных преобразований в Туркмении. В повестях рассматриваются вопросы борьбы с моральными пережитками прошлого за формирование характера советского человека.
Уважаемый читатель!Перед тем как отдать на твой суд две повести, объединенные названием «Обыкновенное мужество», я хочу сказать, что события, положенные в основу этих повестей, не выдуманы, а лишь перемещены мной, если можно так сказать, во времени и пространстве. Изменил я и имена героев — участников описываемых событий.Почему?Потому, что правда факта, пройдя сквозь призму сознания человека, взявшегося рассказать об этом факте, приобретает свою неповторимую окраску. Тогда повествование уже становится частицей мироощущения и мировоззрения автора-повествователя; оценка факта — субъективной оценкой.
