Расплата - [10]
Встречи неизменно возвращают к истокам их дружбы, рожденной в лагере смерти и победившей смерть. Сегодня Кону не до воспоминаний, спешит сообщить:
— Разыскан и арестован Мисюра!
— Какой Мисюра? — не поймет Якоб.
— Паук!
Паук! — Вспоминается Якобу отвратительный фашистский ублюдок и карантин — площадь, окруженная колючим забором, истоптанная многими тысячами идущих на смерть. Жажда мучила больше, чем голод. Как-то наткнулся на трухлявые доски, прикрывавшие неглубокую яму. На дне — смешанная с грязью вода. Лег на край ямы, кое-как дотянулся до воды, напился и заметил поблизости детскую ванночку. Вахманы иногда разрешали заносить в карантин горшки и другие предметы ухода за детьми. Подозвал какого-то парня, наполнили ванночку, понесли к лежащим поблизости узникам. Те повскакивали, окружили: каждому хочется пить.
— В очередь! — командует Якоб. — Всем хватит, еще принесем.
Забыли об опасности: перед глазами вода. Вдруг на головы посыпались удары плети и матерная брань, к ванночке подходит Мисюра:
— Это кто допустил безобразие? — выясняет без злости.
— Людям принесли пить! — объясняет Якоб.
— Где взял воду?
— Рядом, из ямы.
Какой-то узник не выдержал, наклонился к ванночке, зачерпнул пригоршней, стал с жадностью пить.
Приложил Мисюра к плечу винтовку и выстрелил. Бьется в агонии узник. Мисюра поставил ногу на ванночку, спрашивает у оцепеневшей толпы:
— Кто еще хочет пить? — переждал, переспрашивает: — Нет желающих?
Нагнувшись, перевернул ванночку. Огрел плетью Якоба, скомандовал:
— Веди к своему колодцу.
Мисюра осмотрел яму, принес лопату, приказал засыпать. Бросает Якоб землю в мутную воду, из глаз текут слезы.
— Теперь на том свете напьетесь! — обещает Мисюра.
И Данута вспоминает Мисюру. В тот памятный день шарфюрер Гайне пришел в женскую зону, выбрал самую истощенную женщину и коротко приказал:
— Танцуй шимми!
— Я не умею танцевать шимми! — испугалась женщина.
— Шимми не знаешь? — удивляется Гайне. — Так уж и быть, танцуй польку.
— Я совсем не умею танцевать, — трясется обтянутый кожей скелет.
— Танцевать! — бьет Гайне кулаком в висок.
Женщина упала замертво, Гайне перед трупом паясничает:
— Зачем меня волновала? Почему не выполнила мою просьбу?
За Гайне тенью стоит Мисюра, поддакивает:
— Не понимает эта сволота человеческого обращения, с ними один разговор — кулак или палка!
Почему запомнился этот обыденный для лагеря случай? Мисюра показался отвратительней эсэсовского убийцы. Гайне не скрывал своего презрения к вахманам — «неполноценным людишкам», нередко издевался над ними. А Мисюра угодничал перед немцем, унижался. Использовал любую возможность, чтобы выслужиться. Вспоминается, как перед утренним построением шарфюрер Гайне остановил одного из тысяч, снующих в предрассветной темноте.
— Почему не приветствуешь?
— Виноват… темно… не увидел, — заикается узник.
Приподнял Гайне висящий на плече автомат и выстрелил в голову.
— Теперь будешь внимательней!
За спиной Гайне раздался льстивый голос Мисюры:
— Не понимают человеческого обращения. Будь моя воля, всех бы их!
Ничего не ответил Гайне, остановил еще одного;
— Почему не приветствуешь?
И снова голос Мисюры:
— Не желают признавать дисциплину. Я бы их!
Таков был Паук, как его не запомнить…
Разложила Леся приборы, поставила угощение. Сели за стол, но не могут успокоиться: Мисюра разбередил старые раны.
— Дался вам этот Мисюра, — досадует Леся. — Мало там было таких подлецов!
— Хватало! — соглашается Эдмунд. — Однако этот долго благоденствовал. А тогда, в сорок третьем, когда нас грузили в эшелон на Белзец, чуть меня не прикончил.
— Когда мы повстречались в лесу? — вспоминает Леся.
— Тогда. Помнишь, я рассказывал, как на станции Клепаров приказали раздеться, а я попытался пронести в вагон одежду и нож. Обнаружили. Сушко не пускает в вагон, бьет, а Прикидько, Дриночкин и Мисюра плетьми гонят к вагону. Упал, Мисюра уже вскинул винтовку, но Сушко захотелось продолжить забаву. Только это спасло.
Спасло! Вспоминается Кону, как нес обратно одежду под конвоем Прикидько, а тот лупил плетью: шаг и удар, шаг и удар. Так и дошли до рядов из одежды, оставшейся на станции, так и назад шагали к вагону.
— Предложим, чтобы нас допросили, — обращается Якоб к Дануте.
Глава вторая
1
Полковнику Макарову вспоминается Львов июля 1944 года. По улицам, простреливаемым снарядами, пулеметными и автоматными очередями, группа чекистов прорвалась на улицу Пельчинского, в помещение гестапо. В тот памятный день они обнаружили в документах гестаповских сейфов сведения о палачах Львовщины и сотнях тысяч замученных. Он, лейтенант, не думал тогда, что расследование фашистских преступлений станет делом всей его жизни. Снова и снова вглядывается в фотографии из сейфов гестапо, с них начинает каждое новое дело.
Есть следователи-психологи, есть аналитики. Какое качество важнее для следователя? У каждого свой характер, свои житейские и профессиональные навыки, свой подход к следствию. По характеру и даже по внешнему виду Алексей Петрович Харитоненко, отважный разведчик Великой Отечественной, похож на бухгалтера. Невысокий, худощавый, с идеальным пробором, начищенный и наглаженный, никогда не повысит голос, будто недоступен страстям. Когда обвиняемый начинает нагромождать одну ложь на другую, похвалит: «До чего же хорошо у вас получается, но…» После «но» начинается скрупулезный анализ придуманной преступником версии, и она на глазах превращается в несусветную чушь. Харитоненко — аналитик и этим оружием не раз побеждал. Он, Макаров, скорее психолог, его путь к победе иной. Конечно, психолог тоже анализирует доказательства, но это лишь взрывчатка снаряда, психологического снаряда. Так начал и дело Мисюры. Предъявление дактилоскопической и других экспертиз явилось подготовкой к атаке. Решил успех психологический взрыв — встреча Мисюры с братом Иваном и его женой Марией Васильевной. И все же для этого дела необходим аналитик. Много лет прошло от совершенных во время войны злодеяний, слишком усложнился розыск преступников и доказательств вины. Нужен титанический труд, чтоб найти очевидца данного преступления среди злодеяний, составлявших повседневность фашистского лагеря смерти. Не меньше труда требуется и для того, чтобы за показной жизнью, которой прикрылся предатель, установить его настоящее лицо. Все это так, но труд аналитика может не дать окончательного результата без вклада психолога.
Повесть отображает трагические события в лагере для еврейского населения во Львове — гетто Юденлаг, где за голды фашистской оккупации было уничтожено почти сто сорок тысяч человек. рассказывая о злодеяниях гитлеровцев, автор разоблачает сионистов — членов юденрата и полицейских, которые ради своего спасения отправляли на смерть тысячи людей.
Как жили наши предки-славяне тысячу лет назад? Как выглядели, во что верили, какие обряды проводили, как вели хозяйство и сражались с врагами? Да и вообще: как это – жить, например, веке в девятом? Обо всем этом можно прочитать в книгах. Но есть только один способ испытать на себе – стать реконструктором. Движение исторической реконструкции с каждым годом собирает все больше любителей истории. Как к нему присоединиться? Из чего сшить костюм? Как сделать настоящую кольчугу? Где тренируют древнерусских воинов сегодня? На все вопросы новичка-реконструктора ответит эта книга.
"Когда-то великий князь Константин Павлович произнёс парадоксальную, но верную фразу — «Война портит армию». Перефразируя её можно сказать, что история портит историков. Действительно, откровенная ангажированность и политический заказ, которому спешат следовать некоторые служители музы Клио, никак не способствует установлению исторической истины. Совсем недавно в Киеве с непонятным энтузиазмом была отмечена в общем-то малозаметная дата 100-летия участия украинских войск в германской оккупации Крыма в 1918 г.
Отношения двух начал, этнографических и бытовых, входивших в состав Великого княжества Литовского, попытки к их взаимному сближению и взаимное их воздействие друг на друга составляют главный интерес истории Великого княжества Литовского в указанный период времени. Воспроизведение условий, при которых слагалась в это время общественная жизнь Великого княжества Литовского, насколько это возможно при неполноте и разрозненности дошедших до нас источников, и составит предмет настоящего исследования.
Книга рассказывает о крупнейших крестьянских восстаниях второй половины XIV в. в Китае, которые привели к изгнанию чужеземных завоевателей и утверждению на престоле китайской династии Мин. Автор характеризует политическую обстановку в Китае в 50–60-х годах XIV в., выясняет причины восстаний, анализирует их движущие силы и описывает их ход, убедительно показывает феодальное перерождение руководящей группировки Чжу Юань-чжана.
Что же означает понятие женщина-фараон? Каким образом стал возможен подобный феномен? В результате каких событий женщина могла занять египетский престол в качестве владыки верхнего и Нижнего Египта, а значит, обладать безграничной властью? Нужно ли рассматривать подобное явление как нечто совершенно эксклюзивное и воспринимать его как каприз, случайность хода истории или это проявление законного права женщин, реализованное лишь немногими из них? В книге затронут не только кульминационный момент прихода женщины к власти, но и то, благодаря чему стало возможным подобное изменение в ее судьбе, как долго этим женщинам удавалось удержаться на престоле, что думали об этом сами египтяне, и не являлось ли наличие женщины-фараона противоречием давним законам и традициям.
От издателя Очевидным достоинством этой книги является высокая степень достоверности анализа ряда важнейших событий двух войн - Первой мировой и Великой Отечественной, основанного на данных историко-архивных документов. На примере 227-го пехотного Епифанского полка (1914-1917 гг.) приводятся подлинные документы о порядке прохождения службы в царской армии, дисциплинарной практике, оформлении очередных званий, наград, ранений и пр. Учитывая, что история Великой Отечественной войны, к сожаления, до сих пор в значительной степени малодостоверна, автор, отбросив идеологические подгонки, искажения и мифы партаппарата советского периода, сумел объективно, на основе архивных документов, проанализировать такие заметные события Великой Отечественной войны, как: Нарофоминский прорыв немцев, гибель командарма-33 М.Г.Ефремова, Ржевско-Вяземские операции (в том числе "Марс"), Курская битва и Прохоровское сражение, ошибки при штурме Зееловских высот и проведении всей Берлинской операции, причины неоправданно огромных безвозвратных потерь армии.