Раскрытие скрытого за завесой для сведущих в тайнах сердец - [155]

Некоторые понимают таваджуд поверхностно, имитируя внешние движения, танцевальные фигуры и жесты. Такой таваджуд полностью незаконный.

Другие совершают таваджуд в духовном плане, с желанием достичь тех же состояний, что и святые люди.

Посланник сказал:

«Кто подражает людям, тот один из них», и он сказал: «Когда читаешь Коран, плачь, а если не плачешь, то пытайся плакать». Из этих речений следует позволительность таваджуд.

Поэтому этот духовный наставник сказал:

Я пройду тысячу фарсангов в фальши, чтобы сделать за время путешествия один истинный шаг.

О танцах и о духовных состояниях, внешне сходных с танцем

Танцы (ракс) не имеют опоры ни в религиозном законе [ислама], ни в Пути [суфизма], поэтому все разумные люди согласны с тем, что даже когда танцуют всерьёз – это развлечение, а когда танцуют в шутку – это бессмыслица (лагви).

Никто из шейхов не хвалил танцы и то, что родственно им, и все высказывания, приводимые в пользу танцев антропоморфистами (ахль-и хашв), ничего не стоят.

Однако, поскольку экстатические движения и действия тех, кто стремится вызвать экстаз (ахль-и таваджуд), имеют сходство с танцем, то некоторые поверхностные подражатели неумеренно увлекаются этим и превращают в самоцель. Я встречал немало простых людей, которые воспринимали суфизм именно как это [танцы] и ничего больше.

Другие предавали танцы анафеме.

Вкратце можно сказать, что танцы – это забава (пайбази), ничего не приносящая ни уму, ни сердцу, кто бы ими ни занимался, и лучшие представители рода человеческого, если возможно, не участвуют в танцах.

Однако, когда сердце радостно трепещет и человека переполняет восторг, когда проявляется экстатическая возбуждённость и общепринятые нормы упраздняются, тогда это возбуждение (изтираб) – не танец, не забава, не потакание телу, а растворение души.

Те, кто называет это «танцем», совершенно не правы. Это – состояние, которое нельзя объяснить словами: «Без переживания нет познания».

О тех, кто заглядывается на молодых (ахдас)

Заглядываться на юношей и вступать в связь с ними – запретные дела, и кто объявляет это позволительным, тот неверующий.

Предания, которые приводятся в защиту этого, пусты и глупы.

Мне доводилось видеть несведущих людей, которые из-за этого смотрели на суфиев как на преступников и относились к ним с отвращением, и я наблюдал, что некоторые сочли это правилом религиозного поведения (мазхаби) суфиев.

Однако все суфийские шейхи распознали греховность таких занятий, которые приверженцы воплощения (хулулийян)[220] – да проклянёт их Господь! – навлекли как язву на святых Божьих и искателей суфизма. Но Бог знает лучше, где истина.

О разрывании одежд (фи'ль-харк)

У суфиев есть традиция разрывать свои одежды; обычно это делается на больших собраниях, где присутствуют именитые шейхи. Мне доводилось встречать богословов, которые возражали против этого обычая и говорили, что неправильно рвать целую одежду на лоскутья и что это зло.

Я отвечу, что зло, цель которого – добро, само должно быть добром.

Можно разрезать целое одеяние на части, например, отделить рукава, клинья (тириз), воротник от основной части (тана) и затем сшить их вновь, вернув одежде первоначальный вид. Нет никакой разницы, на сколько частей была разрезана одежда – на пять или на сто. А ведь каждый лоскут приносит радость сердцу верующего, когда он вшивает его в своё заплатанное одеяние, исполняя своё желание.

Разрывание одежд не имеет оснований в суфизме, и, несомненно, его не следует практиковать во время «слушания» (сама') тем, кто в совершенстве владеет собой, ведь в этом случае это просто причуда. И тем не менее, если слушающий настолько взволнован, что утрачивает способность различения и действует, не сознавая себя, то его можно извинить [за разрывание одежды на части]; и позволительно, чтобы все присутствующие в знак единодушия с ним также разорвали свои одеяния.

Суфии разрывают свои одежды в трёх случаях. Первое – когда дервиш разрывает своё одеяние на части вследствие восторга, вызванного «слушанием».

Второе – когда ряд его друзей в случае испрашивания Божьего прощения за проступок разрывают свою одежду на части по повелению духовного наставника.

И третье – когда они делают то же самое, опьянённые восторгом. Наиболее сложен случай, когда одежду сбрасывают или разрывают во время «слушания» (сама'). При этом одежда может остаться целой или оказаться повреждённой. Если одежда пострадала, следует её восстановить и вернуть владельцу; она также может быть подарена другому дервишу или изорвана в лоскутья, которые раздаются всем участникам собрания для того, чтобы обрести благодать. А если одежда осталась целой, следует исходить из намерения дервиша, который сбросил её. Если он предназначал одежду певцу – её забирает певец, а если членам собрания – она отдаётся им. Если он сбросил одежду, не имея никаких намерений, духовный наставник определяет, будет она разорвана на лоскуты, которые раздадут всем участникам собрания, или отдана одному из них, или отдана певцу. Если дервиш предназначал одежду для певца, его товарищам нет нужды также сбрасывать свои одежды из единодушия, потому что сброшенное одеяние не предназначается для его собратьев и он отдаёт его вольно или невольно без их участия.