Раскрытие скрытого за завесой для сведущих в тайнах сердец - [132]

Однажды имам ответил:

– Ну, завтра держись!

На следующий день, когда вошёл духовный наставник, имам сказал ему:

– О Имярек, тебе суждено умереть!

Тот расстелил свой молитвенный коврик, возложил на него свою голову и с возгласом «Я мёртв» испустил дух.

Так имам получил предостережение и осознал, что наставник призывал его быть готовым к смерти, будучи сам давно готов к ней.

Мой шейх призывал своих учеников не спать, пока их не одолеет сон, а уж если они проснулись, не засыпать снова, поскольку второй сон незаконный и не приносит пользы ищущим Бога.

О правилах речи и молчания

Господь повелел Своим слугам говорить честь по чести, то есть подтверждать Его Владычество, славить Его и призывать людей к Его двору.

Речь – великое благо, ниспосланное человеку Богом и отличающее его от других.

Некоторые толкователи аята «Мы оказали честь сынам Адама» (Коран 17:70) полагают, что здесь говорится именно о даре речи.

Тем не менее речь несёт в себе и великое зло, ибо Посланник сказал:

Худшее, чего я опасаюсь для моего народа, – это язык.

Можно сказать, что язык как вино: он опьяняет ум, и те, кто пристрастился к нему, неспособны воздерживаться от него.

Согласно этому суфии, зная, что речь – вещь небезопасная, избирают молчание, за исключением случаев, когда слова совершенно необходимы. Они заранее обдумывают свои слова так, чтобы они прозвучали во имя Бога, и лишь тогда их произносят, в противном случае храня молчание, поскольку они твёрдо верят, что Богу ведомы наши тайные мысли (ср. Коран 43:80).

Посланник сказал:

Кто хранит молчание – тот спасён.

В молчании много преимуществ и духовной пользы (футух), а в речи много вреда.

Одни шейхи предпочитают молчание речи, другие ставят речь выше молчания. Среди первых – Джунайд, который сказал:

Высказывания – сплошные притязания; а где крепки основы, там притязаниям нет места.

Иногда извинительно не говорить, хоть и хочется сказать, то есть страх становится оправданием для умолчания, даже если человек хочет высказаться и есть такая возможность.

Отказ говорить о Боге не наносит ущерба сущности духовного познания.

В то же время безосновательные претензии не являются извинительными. Обратное – обычай лицемеров.

Безосновательные притязания есть ханжество, а основательность без претензий есть искренность, ибо «тому, кто преуспел в искусстве слова, не надобен язык для разговора с Господом своим».

Высказывания служат исключительно для общения с иным-чем-Бог, ибо Сам Бог не нуждается в описании того, что с нами происходит, а иное-чем-Бог не настолько значимо, чтобы мы занимали себя им. Высказывание Джунайда это подтверждает:

«Знающий Бога – нем» – ибо при духозрении ('ийян) разъяснения (байян) являются «завесой».

Передают, что Шибли во время собрания у Джунайда вскочил, воскликнув:

– О предмет моих воздыханий!

Слова сопровождались жестом, и было ясно, что речь идёт о Боге.

Джунайд сказал:

– О Абу Бакр, если предмет твоих воздыханий – Господь, то к чему указывать на Него, ведь Он – вне всего этого? А если предмет твоих воздыханий – иное, то Господь ведает о том, и к чему тогда лгать?

Шибли тотчас испросил у Господа прощения за сказанное.

Те, кто ставит речь выше молчания, мотивируют это тем, что Господь велит нам не утаивать наши обстоятельства, ибо неутаимость заложена в реальности, а в неутаимости заложена реальность. Если человек в течение тысячи лет сердцем и душой ведает Бога, но не исповедует ведание Бога, он фактически является неверным – если его молчание не было вынужденным.

Господь велел всем верующим возносить Ему благодарения, славить Его и перечислять Его щедроты, Он же обещал отвечать на молитвы тех, кто взывает к Нему.

Один из шейхов сказал: кто не возвещает о своём духовном состоянии, тот не имеет никакого духовного состояния – ведь состояние говорит само за себя.

Что мой язык пред красноречьем «состоянья» (лисан аль-хал)?

Ответ на мой вопрос – моё молчанье.

Я читал в Историях, что как-то Абу Бакр Шибли, проходя по кварталу Карх в Багдаде, услышал, как некий шарлатан вещал: «Молчание лучше речи!»

Шибли в ответ:

Твое молчание лучше твоей речи, а моя речь лучше моего молчания, ибо твоя речь – тщеславие, а твоё молчание – праздная насмешка; моё молчание – сдержанность, а моя речь – постижение [Бога].

Я, Али ибн Усман аль-Джуллаби, утверждаю, что есть два вида речи и два вида молчания: речь – истинная и ложная, молчание – плодотворное и свидетельствующее о забывчивости.

Чьи слова ведут к истине – для того речь лучше молчания. А если слова ложны, то молчание лучше речи.

Кто [просто] говорит – либо попадает в цель, либо промахивается; а кто говорит по необходимости, тот обережён от проступка.

Так, Иблис сказал: «Его я лучше» (Коран 38:76), а Адам был вынужден сказать: «Господь наш! Мы сами погубили наши души!» (Коран 7:23).

Проповедники (да'ийян) этого религиозного толка говорят либо по дозволению, либо по принуждению, и стыд либо беспомощность побуждают их молчать: «Тот, чьё молчание – стыд, чья речь – жизнь». Их речь – следствие духозрения, и иные речи для них презренны. Наедине с самими собой они ставят молчание выше речи; а когда они с кем-то, то их слова запечатлеваются в людских сердцах. Один духовный наставник сказал об этом так: