Раскол дома - [97]
На следующий день вечером по радио передали, что нацисты захватили Австрию. Потти прислал записку: «Начинается. Предлагаю поехать в Берлин в самое ближайшее время. Мистер Эндрю не будет возражать».
Глава 26
После обеда у сэра Энтони прошло несколько дней, и в конторе Тима зазвонил телефон. Он оставил свою чертежную доску и бросился к столу, держа в голове модель генератора, которую требовалось как можно скорее усовершенствовать по просьбе Королевского флота. С момента аншлюса все заказы стали срочными. Раньше этого не было. Истошные крики чаек, раздававшиеся с неба, когда он сегодня рано утром торопился на работу, казалось, усиливали это ощущение спешности.
– Доброе утро, Антея, – произнес он в трубку.
Телефонистка сказала:
– Ничего доброго, юный Тим. Вам частный звонок от кого-то, именующего себя сэром Энтони Траверсом. Вам следовало бы сказать своим друзьям, чтобы они перестали давать себе дурацкие имена. Кроме того, вам пора завести себе домашний телефон. Я не ваша личная секретарша. Или можете сводить меня куда-нибудь выпить.
Он рассмеялся.
– Выпивка обойдется дешевле.
– Не рассчитывай на это, красавец. Так я соединяю вас с ним?
– Да, и к вашему сведению, он действительно сэр.
– А вам действительно нужно установить домашний телефон.
В трубке раздался щелчок. Он услышал, как Антея говорит:
– Соединяю вас, сэр.
В трубке раздался голос сэра Энтони.
– Простите за вторжение, Тим. Я тут в запарке и знаю, что у вас рабочий день. Из вашей любезной благодарственной записки я понял, что вы собираетесь вскоре навестить свою мать. Не выполните ли одно маленькое порученьице? Нужно отвезти пакет. Я отправлю его с моим шофером, если вас это устроит. Он подождет у вас в приемной, чтобы передать пакет прямо в руки, поскольку такие вещи часто теряются. Будет у вас такая возможность?
Тим сделал усилие, чтобы говорить ровным тоном.
– Да, конечно. Я уже скоро еду, благо у меня остались несколько дней от отпуска. Я подумал, почему бы мне не попробовать сходить в тот театр, про который говорила леди Эджерс. Я попрошу Антею звякнуть мне и тогда спущусь и заберу пакет. Он подъедет с утра?
– Завтра, в одиннадцать тридцать. Я в Лондоне, и он на машине привезет его. Дела обстоят, скажем, не так хорошо, как хотелось бы, но дружеская рука всегда должна быть наготове. Путь к миру открыт, хотя…
Он умолк. Тим спросил:
– Вы на линии, сэр Энтони?
– Да-да, – он снова оживился. – Завтра у меня дела в Карлайле, и, как я уже сказал, шофер отвезет меня, а потом заедет к вам. Благодарю, Тим. Передайте мои наилучшие пожелания матери и этому… Вашему отчиму.
Связь оборвалась. Тим медленно опустил трубку телефона. Он написал матери сразу после вечеринки у сэра Энтони, как просил Потти, и сообщил, что приедет, чтобы поблагодарить их за освобождение Джеймса. Потти, кроме того, сказал Тиму, чтобы он распространил эту новость среди присутствующих – посмотреть, куда просочится информация. И вот теперь сэр Энтони хочет, чтобы Тим отвез пакет.
Он мысленно представил себе этого человека – его приятные манеры, веру в людей и эти пакеты, которые он не раз отвозил для него, и жадный интерес Хейне к содержащейся в них информации. Соображения по поводу генератора, над которым он работал, отступили на второй план. Он встал и подошел к окну. Серое небо постепенно освобождается от облаков. Скоро оно будет полностью голубым.
Он уже думал о том, чтобы прогуляться в обеденный перерыв, но ему хотелось прямо сейчас выйти на улицу, пусть задымленную и шумную от грохота трамваев, грузовиков, автомобилей, автобусов, криков уличных торговцев, покупателей, рабочих и безработных, потому что все они были его народом, его дорожным шумом, его грязным воздухом. Но он ограничился тем, что открыл грязное окно и перегнулся, совсем чуть-чуть, через подоконник. Он не хотел ехать в Берлин. Но доктор Гербер и его жена уже не в лагере, скоро они будут здесь, поэтому он должен выполнить свою часть сделки.
Снова зазвонил телефон. Антея доложила:
– Говорит ваш личный секретарь. Теперь с вас два шерри. Мистер Смайт хочет говорить с вами. Я знаю, что пишется через «игрек», потому что я сказала «Смит», а он поправил. Наглый тип, как будто мне не все равно, как пишется его фамилия. Так что, я переключаю на вас этого идиота?
Тим рассмеялся. Это имя придумали они оба. Потти уже был на линии:
– Ты здесь, мой мальчик? – прогремел он. – Звякни мне примерно через часок. Надо обсудить эту работенку на стороне.
Щелчок. Тим посмотрел на свой чертеж и вздохнул. У него серьезная работа, которой нужно заниматься, но для Потти это, кажется, не имело никакого значения.
Тим провел за работой около часа. Сбежав вниз по лестнице, он крикнул:
– Хочу пообедать пораньше.
– Ха, – фыркнула Антея. В эту неделю она ходила с рыжими волосами, по ее собственному определению, цвета обгорелого каштана. Она была замужем за моряком и любила его до безумия, сказала она Тиму на прошлой неделе, когда его корабль ушел в плавание на полгода, и глаза ее опухли от слез.
Наверно, так можно было бы описать его чувства к Брайди. Или нет? Временами он сам не знал, что в его жизни было настоящим, а что выдуманным, потому что перемены в его чувствах произошли так внезапно. Единственное, что он знал наверняка, – это то, что когда он видел ее или думал о ней, все остальное теряло всякий смысл. Она такая красивая, что просто беда, и так сильно отличается от других. Но она всегда была такой. И сегодня, как и во все другие дни, он выбросил мысли о Брайди из головы, потому что ему и так проблем хватает.
Эви Форбс предана своей семье. Все мужчины в ней – шахтеры. Она с детства привыкла видеть страдания людей рабочего поселка: несчастные случаи и гибель близких, жестокость и несправедливость начальников. Она чувствует себя спасительницей семьи, когда устраивается работать в Истерли Холл – поместье лорда Брамптона, хозяина шахт. В господском доме Эми сразу же сталкивается с пренебрежением и тиранией хозяев, ленью, предательством и наглостью других слуг. Однако с помощью друзей, любви и собственного таланта она смело идет вперед, к своей цели – выйти «из-под лестницы». Но в жизнь вмешивается война.
История борьбы, мечты, любви и семьи одной женщины на фоне жесткой классовой вражды и трагедии двух Мировых войн… Казалось, что размеренная жизнь обитателей Истерли Холла будет идти своим чередом на протяжении долгих лет. Внутренние механизмы дома работали как часы, пока не вмешалась война. Кухарка Эви Форбс проводит дни в ожидании писем с Западного фронта, где сражаются ее жених и ее брат. Усадьбу превратили в военный госпиталь, и несмотря на скудость средств и перебои с поставкой продуктов, девушка исполнена решимости предоставить уход и пропитание всем нуждающимся.
Художественно-документальная повесть писателей Б. Костюковского и С. Табачникова охватывает многие стороны жизни и борьбы выдающегося революционера-ленинца Я. М. Свердлова. Теперь кажется почти невероятным, что за свою столь короткую, 33-летнюю жизнь, 12 из которых он провёл в тюрьмах и ссылках, Яков Михайлович успел сделать так много. Два первых года становления Советской власти он работал рука об руку с В. И. Лениным, под его непосредственным руководством. Возглавлял Секретариат ЦК партии и был председателем ВЦИК. До последнего дыхания Я. М. Свердлов служил великому делу партии Ленина.
«Импульсивный роман», в котором развенчивается ложная революционность, представляет собой историю одной семьи от начала прошлого века до наших дней.
«Книга эта никогда бы не появилась на свет, если бы не носил я первых ее листков в полевой своей сумке, не читал бы из нее вслух на случайных журналистских ночевках и привалах, не рассказывал бы грустных и веселых, задумчивых и беспечных историй своим фронтовым друзьям. В круговой беседе, когда кипел общий котелок, мы забывали усталость. Здесь был наш дом, наш недолгий отдых, наша надежда и наша улыбка. Для них, друзей и соратников, — сквозь все расстояния и разлуки — я и пытался воскресить эти тихие и незамысловатые рассказы.» [Аннотация верстальщика файла].
Книга П. А. Загребельного посвящена нашим славным пограничникам, бдительно охраняющим рубежи Советской Отчизны. События в романе развертываются на широком фоне сложной истории Западной Украины. Читатель совершит путешествие и в одну из зарубежных стран, где вынашиваются коварные замыслы против нашей Родины. Главный герой книги-Микола Шепот. Это мужественный офицер-пограничник, жизнь и дела которого - достойный пример для подражания.
В 1815 году Венский конгресс на ближайшее столетие решил судьбу земель бывшей Речи Посполитой. Значительная их часть вошла в состав России – сначала как Царство Польское, наделенное конституцией и самоуправлением, затем – как Привислинский край, лишенный всякой автономии. Дважды эти земли сотрясали большие восстания, а потом и революция 1905 года. Из полигона для испытания либеральных реформ они превратились в источник постоянной обеспокоенности Петербурга, объект подчинения и русификации. Автор показывает, как российская бюрократия и жители Царства Польского одновременно конфликтовали и находили зоны мирного взаимодействия, что особенно ярко проявилось в модернизации городской среды; как столкновение с «польским вопросом» изменило отношение имперского ядра к остальным периферийным районам и как образ «мятежных поляков» сказался на формировании национальной идентичности русских; как польские губернии даже после попытки их русификации так и остались для Петербурга «чужим краем», не подлежащим полному культурному преобразованию.
История не терпит сослагательного наклонения, но удивительные и чуть ли не мистические совпадения в ней все же случаются. 17 августа 1914 года русская армия генерала Ренненкампфа перешла границу Восточной Пруссии, и в этом же месте, ровно через тридцать лет, 17 августа 1944 года Красная армия впервые вышла к границам Германии. Русские офицеры в 1914 году взошли на свою Голгофу, но тогда не случилось Воскресения — спасения Родины. И теперь они вновь возвращаются на Голгофу в прямом и метафизическом смысле.