Раса и мировоззрение - [56]

Чисто идеологическое отвержение программы стерилизации определенными мировоззренческими группами, разумеется, продолжается.

Но я обращусь теперь к третьей и последней, самой важной и самой интересной части пашей расовой политики, затрагивающей сам термин «раса».

Германия с 1933 года ввела в область права совершенно новое понятие, а именно разделение людей ио их происхождс-

нию с расовой точки зрения. Это затрагивает почти исключительно еврейство, так как у нас нет значительных проблем с другими инорасовыми элементами. Но в рамках первых законодательных мер (например, в законе о восстановлении профессионального чиновничества) мы умышленно говорили нс о евреях, а о псарийцах, и тем самым поставили всю проблему на гораздо более широкую основу, нежели конфликт между евреями и немцами. Мы различаем инорасовое само по себе, то, что чуждо по крови нашему народу и практически всем остальным культурным европейским народам, мы стараемся отмежеваться от всего ииорасового терминологически, юридически, политически и, наконец, биологически и законными средствами, с помощью воспитания и пропаганды помещать заражению нашего народа чужой кровыо. Как уже было сказано, эти меры затронули евреев: они вопят и обороняются. Это их право, против этого ничего не возразишь и нс надо лишних слов. Но ситуация становится очень серьезной вследствие того факта, что теперь и другие народы и государства чувствуют, что немецкое расовое законодательство и отмежевание от всего расово чуждого напрямую затрагивают их честь и достоинство как наций, а именно как неарийских наций. Они чувствуют себя оскорбленными. Я не буду перечислять все народы и страны, с которыми нам пришлось вести серьезные споры по этой причине. /Достаточно сказать, что весь дальневосточный мир долгое время находился иод впечатлением, будто немцы называют их нсарийцами и при этом считают всех неарийцев неполноценным сбродом, т. е. немцы считают их неполноценными, второсортными людьми, а самих себя - подлинными носителями культуры. У гордых народов, обладающих национальным самосознанием и чувством чести, например, у японцев это могло вызвать возмущение и ненависть к нацистской Германии. То же самое явление мы наблюдали в индийском мире и у многих народов Передней Азии.

Все это выражалось двояким образом. Во-первых, в предвзятом отношении к III Рейху, к немцам вообще. Бывали частные инциденты, газетный и экономический бойкот. Торговые связи, бывшие традицией на протяжении трех поколений, внезапно прерывались. Немецкий купец терял свое дело, возвращался домой и говорил: «Это абсолютно бессмысленно. Бойкот и ненависть населения, даже образованных и прежде дружественных нам слоев столь велики, что нс имеет смысла

дальше тратить на это время и деньги». Это было выражением настроений людей других рас, которые считали, что немецкий народ оскорбляет их честь и достоинство, потому что смотрит на них как па двуногих животных, как па скот.

Такие настроения влекли за собой и политические шаги. Вполне понятно, что народы других рас, имевшие сильные, энергичные правительства, обладающие национальным сознанием, рано или поздно должны были заставить эти правительство запросить Берлин: Действительно ли их считают людьми второго сорта и полудикарями из-за их расового происхождения? И такие демарши предпринимались, что было нам крайне невыгодно.

Дипломатическое давление было столь сильным, что напрашивалась мысль: Л не вычеркнуть ли па какое-то время из словаря эти опасные слова «раса» и «расовая политика», раз они добавляют дополнительные трудности к уже имеющимся? Напрашивалась мысль, по экономическим, дипломатическим и военным соображениям свернуть эту красную тряпку и сказать: Хорошо, подождем лет десять. Может быть, позже мы сможем сделать то, чего не можем в настоящий момент. Но вопреки мнению всех инстанций, ответственных за внешнюю политику, фюрер пс поддался этому дипломатическому давлению и сказал: «Я пс собираюсь приспосабливать мои идеи и мою политику к мировому мнению; я считаю, что наоборот, мировое мнение с течением времени должно будет приспосабливаться ко мне, моим мерам и моим идеям». Сегодня, когда кризис позади, об этом легко говорить, а тогда требовалась неслыханная ответственность, чтобы произнести эти слова. И мы потратили за прошлые годы много нервов, пока пс достигли того, чего достигли.

Что могли мы сделать против этой тенденции видеть в немецкой расовой идее оскорбление людей других рас? Ничего, кроме спокойного и взвешенного разъяснения сути этой идеи, чтобы люди поняли, что эта суть заключается вовсе пс в высокой или низкой оценке людей других рас, а в холодной, научной констатации того факта, что в мире есть разные группы людей. Когда мы говорим: «вы - другой расы», это не связано ни с какой оценкой. Это всего лишь наблюдение человека, который идет по лесу и видит в нем не просто деревья, а сосны и ели, березы и дубы. Точно так же мы констатируем, что одни народы в мире нам расово близки, а другие - совершенно

чужды. Это лишь описание, не содержащее никаких оценок.

Это представление об абсолютно объективном характере расовых различий мы с неимоверным терпением на протяжении шести лет втолковывали другим народам и тем, кто говорил от их имени. Это, как правило, не была прямая пропаганда, а просто беседы с делегациями и отдельными представителями этих народов. Это была долгая и трудная борьба за истину и трезвый подход.