Раны любви - [26]
Ведь жизнь кончается. Уходит. Пропадает. Одуванчиком отлетает. Злой дух дует на жизнь. И умирает она. Не дождавшись жданных, не избравши избранных. А сколько было жданных, сколько избранных?
— Извозчик, поскорее, поскорее! Вы едете, как мертвый!..
Извозчик подъезжал к воротам сада и улыбался.
Он был молод и красив. Его любили брать молодые и красивые, и по опыту он знал, как все нетерпеливы…
— Прикажите подождать?
— Нет. Но завтра к двум вы мне будете нужны.
Извозчик отъезжает медленно и важно и продолжает улыбаться.
Солнце красиво горит на улице. И еще красивее там в саду, в молодой листве. Улица шумит… Какая радость везде… И больница напротив сада горит в своих окнах лучами радости. И нет, кажется, там болезней и страданий. Нет их и везде в мире…
И торопливо идя по аллее, влажной и мягкой, Зоя Александровна думает, что все, что было только что с ней, — только приснилось ей.
Разве сердце знает арифметику? Разве любовь измеряют гарнцами?
Гарнцами… А что такое гарнцы? Она серьезно думает. Гарнцы были в институте. И что-то объяснял учитель. Но что, — она не помнит. Что-то такое, чем меряют… Но почему пришло это ей на ум? Какой-то гарнец…
И жизнь разве кончается?
Правда, ей много лет. Но сохраняется она идеально. И никто не знает правды об ее возрасте… Даже муж…
А который он по счету? — опять вспыхивает у нее в уме.
Который?
Двое мальчишек юркнули у нее из-под ног, как зайчата, и с хохотом пролетели вперед стрелами.
О, Боже, какие глупости у меня сегодня… хотя… надо же когда-нибудь подумать… Когда-нибудь… А разве я когда-нибудь думала?
Да, так жизнь проходит… Проходит… Ведь это страшно… И страшно сказать, но надо признаться, что скоро… что скоро ей сорок.
И Зоя Александровна вся сжалась, съежилась, уменьшилась… И холод пополз и заполз за шею, захватил спину… Прильнул к сердцу… И обвивается змеей ползучей…
Но вдруг отвага загорается в сердце. Яснеет в думах. Исчезают черные тени. И быстро идет вперед Зоя Александровна, радостная и возбужденная, сбросив все тяжести с души, и впивая воздух крепким, длинным, долгим дыханием, впивая жизнь, которая вот здесь, везде и всюду, резвится и играет, суетится и волнуется, и бегает в потешных фигурках маленьких ребят…
Как хорошо… На площадке, далекой от входа, и от шума города, построился целый детский городок. Как в синематографе, мелькает детская радость. Вот пробежали более взрослые. Впереди один с флагом. За ним резвой стаей промчались, как молнии, его товарищи, — и гулок воздух от их торжествующих криков…
Малыши собрались около старого дуба. Собрались и что-то обсуждают горячо и страстно. Крошечная девочка высоко подымает куклу в своих ручонках. И что-то пищит ее голосок. И вся детвора в большом движении, не стоит на месте, вертится, кричит, приплясывает и смеется.
А вдали сидят спокойно няни: по двое, по трое на скамейке. Всюду коляски. И что-то копошится в них. В маленьких колясках что-то маленькое копошится. Кой-где кричит. Кой-где издает странные, вспыхивающие радостью звуки.
Спокойно сидят няни и ведут разговор, медленный, тягучий, напевный. Легким дребезжаньем легких струн реет он в воздухе, и когда няни смеются, смеется вместе с ними воздух, и старый дуб, и стройный тополь…
И все смеется здесь… Музыкой смеется. Праздничной, тихо-красивой музыкой.
И Зоя Александровна садится на свободную скамью и слушает. Слушает остро и внимательно, лишь бы прогнать эти проклятые мысли, которые вдруг подстерегли ее здесь, в этом весеннем саду, на весеннем празднике.
И новой музыкой расстилается детский гомон. Там прокричал тонкий голосок какую-то, очевидно, команду. Здесь, поближе, рассыпались дробью детишки и прячутся за деревьями. Крошечная девчурка с рахитичными ножками, торопится куда-нибудь укрыться, но не находит для себя места, и искривив тонкие губы, мечется, готовая заплакать, около скамьи Зои Александровны. Но девочку подхватывает какой-то мальчишка, бойкий, злой, с горящими глазами, и увлекает подальше. Вот разлетелся отчаянный шалун прямо на Зою Александровну и, уткнувшись ей в колени, что-то кричит и плачет. И сейчас же подымает смеющееся личико, сверкает лукавыми глазенками и бросает быстрые слова:
— Это я — нарочно…
И исчезает, как пыль, поднятая шальным ветром.
А в колясках таится какая-то жизнь, и няни, смеясь, то подходят, то отходят от них…
— Дозвольте, барынька, присесть… Там уж так шумят, так шумят…
Молодая, худенькая и стройная няня садится около Зои Александровны и, спокойно и радостно вздохнув, близко подвигает к себе колясочку.
Зоя Александровна, стесняясь, хочет встать, но вдруг вспоминает, что они не условились, в какой аллее встретиться. И садится опять она и думает, что он должен искать ее, а не она его… И будет сидеть здесь неподвижно, хотя бы до глубокой ночи…
Няня качнула раз-другой коляску и затихла. Сидит. И думает что-то. Ушла далеко в своих думах. А ребенок спит.
Славная коляска. И ребятенку, должно быть, в ней очень хорошо…
Как девочка, любопытно приподымается Зоя Александровна со своего места и заглядывает в коляску.
— А вы, барынька, не замайте… Спит… С утра капризничал и спит, Володимир-то наш…
Настоящий сборник – часть большой книги, составленной А. Б. Галкиным по идее и материалам замечательного русского писателя, богослова, священника, театроведа, литературоведа и педагога С. Н. Дурылина. Книга посвящена годовому циклу православных и народных праздников в произведениях русских писателей. Данная же часть посвящена праздникам определенного периода церковного года – от Великого поста до Троицы. В нее вошли прозаические и поэтические тексты самого Дурылина, тексты, отобранные им из всего массива русской литературы, а также тексты, помещенные в сборник его составителем, А.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Книга впервые за долгие годы знакомит широкий круг читателей с изящной и нашумевшей в свое время научно-фантастической мистификацией В. Ф. Одоевского «Зефироты» (1861), а также дополнительными материалами. В сопроводительной статье прослеживается история и отголоски мистификации Одоевского, которая рассматривается в связи с литературным и событийным контекстом эпохи.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книге представлено весьма актуальное во времена пандемии произведение популярного в народе писателя и корреспондента Пушкина А. А. Орлова (1790/91-1840) «Встреча чумы с холерою, или Внезапное уничтожение замыслов человеческих», впервые увидевшее свет в 1830 г.