Раньше я бывал зверем, теперь со мной всё в порядке - [24]
Но однажды очки эти, наконец, пришли в негодность. Мы с Таппи и Хилтоном на выходные решили съездить в Ньюкасл. Мы взяли Форд–Галакси.
Все остальные остались в Лондоне, а мы сазу после концерта направились на Север. Все трое были безумно уставшими. Хилтон спал на заднем сиденье (или же он разглядывал через свои круглые очки пробегающие мимо огни? Не знаю). Я вёл машину, и у меня не было никакого шанса, временами пытаясь добудиться до Таппи, измотанного больше нашего, хотя бы ради последних нескольких десятков миль! Пошёл снег. Добудиться я до него не мог. С заднего сиденья поднялась голова Хилтона, и красные стёкла–отражатели уставились на меня:
— Я поведу, дружище.
— Нет, ни в коем случае, Хилтон.
— Нет, я в порядке. Я поведу — я вполне бодр. Я уже успел выспаться.
Мне с трудом верилось. Что я слышу? Я ни секунды не верил в его слова. Похоже, прошло несколько месяцев с тех пор, как я в последний раз видел его глаза. Очки сползли вниз. И он в упор посмотрел на меня. Я взглянул ему в глаза. Вполне ясный взор, хотя по носу бегали красные блики. Я так устал, что у меня не было сил спорить с ним, и я согласился.
— Вот, садись за руль, а я пересяду в середину, — кивнул я на свободное сиденье рядом с Таппи. — Но езжай осторожно, снег повалил.
Он перебрался на водительское кресло, а я плюхнулся на пустой ряд позади. Мы тронулись, до Ньюкасла было ещё далеко.
Не прошло и минуты, как я погрузился в сладкий сон. Проснулся я от страшного скрежета чего–то твёрдого по днищу нашего автобуса. Я вскочил. Хилтон головой и руками показывал куда–то вперёд в ночь на длинную американскую фуру. В свете фар не было видно ничего кроме одного белого снега. Снег был кругом, но и дорогу тоже занесло снегом. Вокруг нас простиралось поле. Когда я снова взглянул в окно, я увидел, что поле сменилось деревьями, затем ещё какими–то белыми силуэтами. Боже, мы закружились на месте, провернувшись в воздухе раз пять. Громадный столб, пробив ветровое стекло, надел на себя весь наш автобус, промелькнув между головой Хилтона и рулевым колесом. Господи, вовремя же Таппи успел наклониться! Как в замедленном кино здоровенная доска проскочила в дюйме от его уха и нацелилась в меня. Каким–то чудом мне удалось избежать её, но она также прошла насквозь через весь салон и застряла в задней стенке. Авария! Двигатель заглох. А мы–то отклонились всего на каких–нибудь несколько ярдов от дороги! Микроавтобус пришёл в полную негодность. И некому ни заметить нас, ни услышать наши крили. Нам суждено мёрзнуть здесь неизвестно сколько часов. А очки Хилтона валялись на переднем сиденье разбитые вдребезги. Аминь.
После гибели Галакси наши водительские навыки радикально изменились. Алан Прайс никогда не покидал места рядом с водителем. Его паранойя и страх разбиться не раз нас спасали: карта всегда у него была расстелена на коленях, и он тщательно следил за каждым поворотом.
Со временем я приобрёл свою собственную машину, небольшой двухместный Триумф TR6. Я купил спортивный автомобиль, потому что это избавляло меня от объяснений, почему я предпочитаю путешествовать в одиночестве. Но с другой стороны, моё неряшливое отношение к часам приводило к большим неприятностям — так, однажды, я опоздал на концерт. Я приехал, когда уже всё кончилось. Помню, беззаботно бросив свой Триумф снаружи, я вбежал в артистическую. Меня встретили равнодушно холодными взглядами. Питер Грант, эдакая гора, приблизился ко мне:
— Где, мать твою, по–твоему, ты был?
— Э… я ехал на концерт, разве что–то не так?
— Но ты опоздал!
— Я опоздал? Но я ехал, как мог быстро.
— В следующий раз выезжай раньше, ты, скунс!
И он пихнул меня с такой силой, что я пролетел футов десять, не меньше, прежде чем удариться о стену и свалиться на пол. Больше я никогда не опаздывал. Питер знал своё дело. Это был такой человек, который был мне нужен. Был нужен нам всем.
Однажды после одного ничем ни примечательного концерта Питер принёс нам замечательные новости.
— Вам, ребятки, будет приятно узнать, что Гарольд Дэвидсон только что подписал вас на гастроли с Чаком Берри.
Мы все словно окаменели. Разве в это можно было поверить. Гастроли с самим Чаком Берри! Мы благоговели перед этим именем со школьной скамьи. Мы все искренне верили, что Чак — поэт номер один Америки и что, возможно величайшая рок–н–ролльная звезда, когда–либо ступавшая на сцену. И мы поедем с ним на гастроли! Наконец–то по–настоящему наращиваются обороты!
В одном из театриков в Северном Лондоне в три часа обычного серого сентябрьского дня была назначена первая репетиция для гастролей. Когда мы приехали, King Size Taylor уже репетировали. У микрофона в центре сцены стоял чёрный американец в огромных сапожищах с красным двурогим Гибсоном на шее, его длинные нервные пальцы бегали по ладам. Одетый совершенно не к месту в плакированный белый макинтош.
— Так, ладно, вы, парни, теперь всё сначала. Три–четыре, поехали! — отсчитал он ребятам, и все начали ногой отбивать ритм.
Десятилетия, прожитые под одной кровлей, в тесном, каждодневном общении с замечательным москвичом Владимиром Алексеевичем Гиляровским, чутким, удивительно живым и темпераментным человеком, встречи с представителями русской культуры, события начала XX века, как, например, 1905 год, — все это не могло не запомниться и не оставить в душе сильнейших впечатлений. Воспоминаниям тех дней и отданы страницы книги.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Со многими удивительными людьми довелось встречаться протоиерею Валентину Бирюкову — 82-летнему священнику из г. Бердска Новосибирской области. Ему было предсказано чудо воскрешения Клавдии Устюжаниной — за 16 лет до событий, происходивших в г. Барнауле в 60-х годах и всколыхнувших верующую Россию. Он общался с подвижниками, прозорливцами и молитвенниками, мало известными миру, но являющими нерушимую веру в Промысел Божий. Пройдя тяжкие скорби, он подставлял пастырское плечо людям неуверенным, унывающим, немощным в вере.
Книга Николая Сергованцева — научно-художественная биография и одновременно литературоведческое осмысление творчества талантливого писателя-уральца Д. Н. Мамина-Сибиряка. Работая над книгой, автор широко использовал мемуарную литературу дневники переводчика Фидлера, письма Т. Щепкиной-Куперник, воспоминания Е. Н. Пешковой и Н. В. Остроумовой, множество других свидетельств людей, знавших писателя. Автор открывает нам сложную и даже трагичную судьбу этого необыкновенного человека, который при жизни, к сожалению, не дождался достойного признания и оценки.
Книга Н. Трущенко о генеральном секретаре ЦК ВЛКСМ Александре Васильевиче Косареве в 1929–1938 годах, жизнь и работа которого — от начала и до конца — была посвящена Ленинскому комсомолу. Выдвинутый временем в эпицентр событий огромного политического звучания, мощной духовной силы, Косарев был одним из активнейших борцов — первопроходцев социалистического созидания тридцатых годов. Книга основана на архивных материалах и воспоминаниях очевидцев.
«Необыкновенная жизнь обыкновенного человека» – это история, по существу, двойника автора. Его герой относится к поколению, перешагнувшему из царской полуфеодальной Российской империи в страну социализма. Какой бы малозначительной не была роль этого человека, но какой-то, пусть самый незаметный, но все-таки след она оставила в жизни человечества. Пройти по этому следу, просмотреть путь героя с его трудностями и счастьем, его недостатками, ошибками и достижениями – интересно.