Раньше я бывал зверем, теперь со мной всё в порядке - [21]

А однажды в клуб послушать своего кумира, Ти–Боун Уолкера, пришёл Эрик Клаптон и стал наблюдать за ним из артистической.

Ти–Боун в отличие от всех великолепно технически играющих блюзы придерживался старой школы игры. К своей гитаре он прикрепил длиннющий телефонный провод, который позволял ему, играя, передвигаться среди слушателей, надолго и далеко отделяясь от своих музыкантов. Должно быть, кто–то из них дал знать Ти–Боуну, что пришёл Эрик Клаптон посмотреть его игру, потому что во время очередного соло Ти–Боун со сцены отправился прямо в артистическую. Спустившись, он, продолжая играть, прижал Эрика Клаптона к стене, гитарой показывая ему молчать, но губами посылая бедному Эрику, прижавшемуся от неожиданности и страха к стене, проклятия. Совершенно другую картину наблюдала оставшаяся в зале публика. Недоумевали, что происходит. Группа продолжала играть, а из динамиков лилось соло Ти–Боуна, причём шнур от его гитары уходил куда–то вниз. Знали бы они, что в этот самый момент он прижимает Эрика Клаптона гитарой к стене, а тот даже пикнуть не решается!

— Я — первый из всех, я — самый великий, усёк? Усёк, усёк?

В другой раз в том же Фламинго какая–то блондинка–стриптизёрша, помню, ворвалась за кулисы. На сцене Крис Фарлоу с головой ушёл в блюз, и скорбный вопль его гитары заставлял публику переживать вместе с ним. Они все были у него в руках. «Well, baby, baby please don't go». А в это время в артистической среди горы пурпуровых сердец, бутылок водки и банок фанты, мы надирались и всё более и более окосевали. А эта блондинка занялась, подстрекаемая Риком и Джоном, тем, что у неё лучше всего получается.

В конечном итоге она, совершенно голая — а её вещи остаются висеть, лежать там, где упали или повисли, пока она раздевалась. Она усердно отрабатывала всё, чему её учили прямо перед нашими расплывшимися мордами, и было совершенно очевидно, что ей здесь не хватает места. И чего не миновать, то и случилось: танцуя и ища себе пространства, она попадает на сцену. Бедный Крис! Глаза его закрыты, и поёт он в этот самый момент как раз: «Крошка, не покидай меня», а за его спиной показывается наша распутная блондинка, совершенно голая, если не считать туфель на высоченных шпильках. Её розовые сиськи вздрагивают и раскачиваются в такт волнообразным движениям её рук, все ребята тут же собираются и подхватывают её ритм, тихо подпевая хором Крису, а публика, что тут можно сказать? У публики просто поврзывались сердца. Жестокая шутка. Бедняга Крис. Но если бы Фарлоу был с нами в артистической, а не на сцене, он первым вляпался бы.

Хорошо запомнились три волшебных вечера, прошедших в клубе Фламинго. Те три вечера, когда между американцами и растаманами прекратились на время всякие споры из–за женщин, или территории.

Одним из таких вечеров мне поручили сопровождать Нину Симон.

Она хмуро посмотрела на меня:

— И, Эрик, это что, шутка? Ты же собирался мне и моим друзьям показать Лондон, так?

Но попав во Фламинго, согласилась, что, будучи проездом, она смогла всё же совершить увлекательное путешествие. Самые сливки лондонского общества собрались в этой берлоге посмотреть лучшие британские ритм–и–блюзовые коллективы. Там же видел пару вечеров Джорджа Харрисона, укрывавшегося от битломании и утоляющего ностальгический голод по временам Гамбурга. И в конце всех этих «Ночных бдений» невероятное ощущение всплывало из темноты этого клуба. Ночь на воскресенье проходила, снаружи светало, веяло утренним холодом, свежий ветер гонял мусор по улицам Сохо. Я шёл в первый же газетный киоск, брал свежий номер, заходил в индийский ресторанчик, шёл домой, забирался в постель и спал всё воскресенье. Вот такие выходные во Фламинго.

Теперь у меня не было никаких сомнений. Музыкальные коллективы хлынули в Лондон, и я ими был совершенно очарован. И хотя я по–прежнему питал глубокие чувства к мисс Колкер, я сделал выбор. Я предпочёл жизнь скитальца.

4. Мы становимся командой

Мы накрепко осели в Лондоне, он для нас стал родным домом. А Ньюкасл? Не более как местом для нанесения визитов, когда, конечно, у нас выдавалось свободное время. Ронан О'Рейли сошёл со сцены, уступив Майку Джеффери место импресарио Animals, разрулившему дела так, что с группой был заключён контракт со звукозаписывающей компанией. Синий наш Коммер вдоль и поперёк исколесил Объединённое Королевство с Таппи Райтом, нашим штурманом. Некоторые концерты проходили легко и нас тепло встречали. На некоторых, публика разделялась, женская половина нас боготворила, обожала, мужская — ненавидела, встречала лютой завистью, а некоторые выступления были похожи на Мерипорт в Камберленде. Вы, должно быть, спросите, что мы можем понять за минуту, как появляемся в дверях? А вот что:

Несколько банд тэдов — кожаные куртки, синие джинсы — расположились в углах по всему залу. Таппи устанавливает с помощью местных ребят наше оборудование. Выглянул из–за занавески — сизые облака дыма плавают по всему залу. Всё пространство забито сумасшедшими участниками субботней гулянки. Один из местных, помогающих нам с аппаратурой, замечает: