Раннее (сборник) - [38]

Шрифт
Интервал

«У, волк! Вражина! Грозен как:
“Вопрос крестьянский… НЭП…
Что значит смена лозунгов…”
А притворялся козанькой!
Я патриот! – подумать было где б!»
(Её переобушили
В десяток Октябрей,
А я стою, и слушаю,
И думаю – не ту же ли
Готовят участь челяди псарей?)
«Лжедоводов убожество…
Коровьим языком…
Растянутостей множество…»
Что? Что? – о Ком?{155} Ничтожество!
Ты это всё осмелился о Ком??
Как школьник провинившийся,
Молчу, лицом к стене,
Но чувством обострившимся
Всегда во мне клубившийся
Вопрос я ощущаю в глубине
Извечный: «Что есть истина?»
Как на картине Ге{156}.
Всю горечь безкорыстную
Надменным коммунистам, им,
На их самодовольном языке
Как выскажешь? О, тучные!
Вам свет её не дан!
Замок. И оберучную
Большущую сургучную
Печать на обречённый чемодан…
Куда ж меня? Куда они?
Наверное – в тюрьму?
Осмерклось. Фары зажжены.
Немецкою налаженной
Шоссейкою мы катимся во тьму.
Пруд. Мельница. Проредина
В лесу. Сарай. Помост.
Знакомые отметины –
Блукают, черти. Едем мы
К Пассарге, к немцам пряменько на мост!{157}
Здесь был поутру рано я –
Дивизий стык, голо.
Местечко безохранное…
На «Hände hoch!» как пьяные
Мы мчим – и всё в молчаньи замерло.
И мост без мин, известно мне,
Нас ждут наготове.
И на открытой местности
Светят по всей окрестности
Лишь только дуры-фары наши две.
Фельдфебель подбоченится,
Я разъясню, кто чей.
Вы – удостовереньица,
Куда ж они поденутся? –
Достанете из глуби кителей.
Вот это будет зрелище! –
В сметане караси…
Я – волк? Вы волки те ещё!..
Смолчать? Но где, но где ещё
Найдёшь ты дураков, как на Руси?
Сказал им. Фары – натемно.
«Врёшь?.. Немцы?» – «В двух шагах».
…А было б замечательно?..
Ушла, ушла зайчатина!
И тут же к нам – ба-бах! ба-бах! ба-бах!
Дорога вся пристреляна,
Налёт немецких мин.
Инструкцией не велено
Конвою… чёрт, не стелено,
И грязь… И – порх! И – нет… И я – один.
Спасайся с жизнью краденой,
Канавку не хуля.
Лежком, брюшком во впадину,
Туда бы вас и ладило! –
Осколки и взметённая земля!
Капут! Убьют! До смеха ли?
Забыт и чин и сан.
Поехали! Поехали!
Немножечко отъехали:
«Могли бы вы, товарищ капитан?..»{158}
И – карту мне. И – место мне.
И – двёрочку в отвор,
И усики прелестные
С улыбкой самой лестною
Пощипывает вкрадчивый майор:
«Ведь вы же топографию…»
«Ваш портсигар! Забыл!..»
«Всё выкурит, добавь ему!..»
Как тот, кто эпитафию
Над собственной могилой сочинил
И твёрдо высек сам её
По мрамору резцом, –
Безчувственный, безпамятный,
Уже не здешний, с каменным
Недвижным, отрешившимся лицом, –
Уже ни с чем не связанный,
К чему был так охоч, –
Везу их в пункт указанный,
Туда, куда обязаны
Они меня доставить в эту ночь.
Дорожкой неизбежною,
Упрямый однодум,
Сторонкой мимобежною,
То сляклою, то снежною
Везу себя сдаваться набезум.
Мы мчим асфальтом лужистым
В снопах холодных брызг.
Как странно: я ни ужаса
Не чувствую; ни мужество
На дерзкий не наталкивает риск;
Ни горечь отпевальная
Мне сердца не клешнит –
Покачка колыхальная
Мне что-то обещальное
Из образов мелькающих кроит.
Причудливо-озарное
Сверканье бытия! –
Частиц дрожанье марное
Выхватывает фарная
Под хмарным небом синяя струя.
Пережит первый ошелом,
И жизнь плывёт как сон,
И я, и я, легошенек,
Как пёрышко подброшенный,
Несвязан, безтелесен, невесом.
Что благо нам? что лихостно? –
Чья знает голова?
Кто в высоте надвихорной
Уловит рока прихоти,
Паденье отличит от торжества?
Проносятся старинные
Дома, ста лет дубы,
Шлагбаумы, разминные
Пути, дощечки минные,
Ограды, телеграфные столбы.
В чугунной арке – свастика,
Под арку – виадук,
И – взлёт. И тут, как раз-таки,
Меня мгновенным настигом,
Как ястреб, мысль подхватывает вдруг:
– В Москву?! Копил я истиха,
Но в этой вот стопе, –
В ней взрыв под всю софистику,
Под всю эквилибристику
Обтёрханных жонглёров ИКП[30].
Лечу на них обвалиной! –
Я камень не лежач! –
И злобная оскалина
Под кляплым носом Сталина
Была бы мне удача из удач.
Здесь – циркуляр, примерная
Инструкция – ломи!
Здесь – СМЕРШ, здесь чернь карьерная,
Но там, в Москве, наверное,
Кого-нибудь пройму же я речьми?
Безхитростно-сермяжная
Фронтовая братва!
Прости-прощай, отважная!
Дорога черезкряжная
Ведёт меня к минуте торжества!..
У церкви домик пастора
Армейский СМЕРШ занял.
Меня отводят насторонь,
Где разделён на карцеры
Бетоном облицованный подвал.
Ступеньки вниз. Проржавленный
Замок. И вставлен ключ.
Вступая в мир затравленный,
Взглянуть на мир оставленный,
Лицо я поднял к небу зимних туч.
Где звёзды счастья?.. Исчужа,
Когда гремнул замок,
В просвет, едва очищенный,
Под третью четверть выщерблен,
Блеснул печально лунный облонок…
Всё наше нам восполнится,
Вернётся нам в отдар.
В СМЕРШ Фронта пеших, помнится,
Из Остероде в Бродницы
Нас гнал конвой казахов и татар{159}.
В чём честь? И в чём безчестие?
Сказал: не понесу!
Нас было восемь. Шестеро –
В шинелях, едким клейстером
Промеченных в глубь ткани под ворсу.
Я – офицер, и мне никак
Нельзя… Не понесу!
Кому ж. Их шесть изменников,
Шесть молчаливых пленников
С наспинным белым ознаком «SU»[31].
Коль скоро русских – семеро,
И я – я капитан! –
Восьмой пусть, мило-немило,
Хоть немолод, но немец ведь, –
В пути пускай несёт мой чемодан.
Да и не кашей ячною
Тот немец был взращён –
Едал за жизнь удачную!
Он всей фигурой взрачною
От нашей мелкой жмуди отличён.
Осанка и инерция
Едва отнятых прав! –

Еще от автора Александр Исаевич Солженицын
Матренин двор

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


В круге первом

Во втором томе 30-томного Собрания сочинений печатается роман «В круге первом». В «Божественной комедии» Данте поместил в «круг первый», самый легкий круг Ада, античных мудрецов. У Солженицына заключенные инженеры и ученые свезены из разных лагерей в спецтюрьму – научно-исследовательский институт, прозванный «шарашкой», где разрабатывают секретную телефонию, государственный заказ. Плотное действие романа умещается всего в три декабрьских дня 1949 года и разворачивается, помимо «шарашки», в кабинете министра Госбезопасности, в студенческом общежитии, на даче Сталина, и на просторах Подмосковья, и на «приеме» в доме сталинского вельможи, и в арестных боксах Лубянки.


Август Четырнадцатого

100-летию со дня начала Первой мировой войны посвящается это издание книги, не потерявшей и сегодня своей грозной актуальности. «Август Четырнадцатого» – грандиозный зачин, первый из четырех Узлов одной из самых важных книг ХХ века, романа-эпопеи великого русского писателя Александра Солженицына «Красное Колесо». Россия вступает в Мировую войну с тяжким грузом. Позади полувековое противостояние власти и общества, кровавые пароксизмы революции 1905—1906 года, метания и ошибки последнего русского императора Николая Второго, мужественная попытка премьер-министра Столыпина остановить революцию и провести насущно необходимые реформы, его трагическая гибель… С началом ненужной войны меркнет надежда на необходимый, единственно спасительный для страны покой.


Один день Ивана Денисовича

Рассказ был задуман автором в Экибастузском особом лагере зимой 1950/51. Написан в 1959 в Рязани, где А. И. Солженицын был тогда учителем физики и астрономии в школе. В 1961 послан в “Новый мир”. Решение о публикации было принято на Политбюро в октябре 1962 под личным давлением Хрущёва. Напечатан в “Новом мире”, 1962, № 11; затем вышел отдельными книжками в “Советском писателе” и в “Роман-газете”. Но с 1971 года все три издания рассказа изымались из библиотек и уничтожались по тайной инструкции ЦК партии. С 1990 года рассказ снова издаётся на родине.


Рассказы

В книгу вошли рассказы и крохотки, написанные А.И. Солженицыным в периоды 1958–1966 и 1996–1999 годов. Их разделяют почти 30 лет, в течение которых автором были созданы такие крупные произведения, как роман «В круге первом», повесть «Раковый корпус», художественное исследование «Архипелаг ГУЛАГ» и историческая эпопея «Красное Колесо».


В круге первом (т.1)

Роман А.Солженицына «В круге первом» — художественный документ о самых сложных, трагических событиях середины XX века. Главная тема романа — нравственная позиция человека в обществе. Прав ли обыватель, который ни в чем не участвовал, коллективизацию не проводил, злодеяний не совершал? Имеют ли право ученые, создавая особый, личный мир, не замечать творимое вокруг зло? Герои романа — люди, сильные духом, которых тюремная машина уносит в более глубокие круги ада. И на каждом витке им предстоит сделать свой выбор...


Рекомендуем почитать
Звездная девочка

В жизни шестнадцатилетнего Лео Борлока не было ничего интересного, пока он не встретил в школьной столовой новенькую. Девчонка оказалась со странностями. Она называет себя Старгерл, носит причудливые наряды, играет на гавайской гитаре, смеется, когда никто не шутит, танцует без музыки и повсюду таскает в сумке ручную крысу. Лео оказался в безвыходной ситуации – эта необычная девчонка перевернет с ног на голову его ничем не примечательную жизнь и создаст кучу проблем. Конечно же, он не собирался с ней дружить.


Маленькая красная записная книжка

Жизнь – это чудесное ожерелье, а каждая встреча – жемчужина на ней. Мы встречаемся и влюбляемся, мы расстаемся и воссоединяемся, мы разделяем друг с другом радости и горести, наши сердца разбиваются… Красная записная книжка – верная спутница 96-летней Дорис с 1928 года, с тех пор, как отец подарил ей ее на десятилетие. Эта книжка – ее сокровищница, она хранит память обо всех удивительных встречах в ее жизни. Здесь – ее единственное богатство, ее воспоминания. Но нет ли в ней чего-то такого, что может обогатить и других?..


Абсолютно ненормально

У Иззи О`Нилл нет родителей, дорогой одежды, денег на колледж… Зато есть любимая бабушка, двое лучших друзей и непревзойденное чувство юмора. Что еще нужно для счастья? Стать сценаристом! Отправляя свою работу на конкурс молодых писателей, Иззи даже не догадывается, что в скором времени одноклассники превратят ее жизнь в плохое шоу из-за откровенных фотографий, которые сначала разлетятся по школе, а потом и по всей стране. Иззи не сдается: юмор выручает и здесь. Но с каждым днем ситуация усугубляется.


Песок и время

В пустыне ветер своим дыханием создает барханы и дюны из песка, которые за год продвигаются на несколько метров. Остановить их может только дождь. Там, где его влага орошает поверхность, начинает пробиваться на свет растительность, замедляя губительное продвижение песка. Человека по жизни ведет судьба, вера и Любовь, толкая его, то сильно, то бережно, в спину, в плечи, в лицо… Остановить этот извилистый путь под силу только времени… Все события в истории повторяются, и у каждой цивилизации есть свой круг жизни, у которого есть свое начало и свой конец.


Прильпе земли душа моя

С тех пор, как автор стихов вышел на демонстрацию против вторжения советских войск в Чехословакию, противопоставив свою совесть титанической громаде тоталитарной системы, утверждая ценности, большие, чем собственная жизнь, ее поэзия приобрела особый статус. Каждая строка поэта обеспечена «золотым запасом» неповторимой судьбы. В своей новой книге, объединившей лучшее из написанного в период с 1956 по 2010-й гг., Наталья Горбаневская, лауреат «Русской Премии» по итогам 2010 года, демонстрирует блестящие образцы русской духовной лирики, ориентированной на два течения времени – земное, повседневное, и большое – небесное, движущееся по вечным законам правды и любви и переходящее в Вечность.


Лучшая неделя Мэй

События, описанные в этой книге, произошли на той странной неделе, которую Мэй, жительница небольшого ирландского города, никогда не забудет. Мэй отлично управляется с садовыми растениями, но чувствует себя потерянной, когда ей нужно общаться с новыми людьми. Череда случайностей приводит к тому, что она должна навести порядок в саду, принадлежащем мужчине, которого она никогда не видела, но, изучив инструменты на его участке, уверилась, что он талантливый резчик по дереву. Одновременно она ловит себя на том, что глупо и безоглядно влюбилась в местного почтальона, чьего имени даже не знает, а в городе начинают происходить происшествия, по которым впору снимать детективный сериал.


Красное колесо. Узел 4. Апрель Семнадцатого. Книга 2

Отголоски петроградского апрельского кризиса в Москве. Казачий съезд в Новочеркасске. Голод – судья революции. Фронтовые делегаты в Таврическом. – Ген. Корнилов подал в отставку с командования Петроградским округом. Съезд Главнокомандующих – в Ставке и в Петрограде. – Конфликтное составление коалиции Временного правительства с социалистами. Уход Гучкова. Отставка Милюкова. Керенский – военно-морской министр. – Революционная карьера Льва Троцкого.По завершении «Апреля Семнадцатого» читателю предлагается конспект ненаписанных Узлов (V–XX) – «На обрыве повествования», дающий объемлющее представление о первоначальном замысле всего «Красного Колеса».


Архипелаг ГУЛАГ. Книга 2

В 4-5-6-м томах Собрания сочинений печатается «Архипелаг ГУЛАГ» – всемирно известная эпопея, вскрывающая смысл и содержание репрессивной политики в СССР от ранне-советских ленинских лет до хрущёвских (1918–1956). Это художественное исследование, переведенное на десятки языков, показало с разительной ясностью весь дьявольский механизм уничтожения собственного народа. Книга основана на огромном фактическом материале, в том числе – на сотнях личных свидетельств. Прослеживается судьба жертвы: арест, мясорубка следствия, комедия «суда», приговор, смертная казнь, а для тех, кто избежал её, – годы непосильного, изнурительного труда; внутренняя жизнь заключённого – «душа и колючая проволока», быт в лагерях (исправительно-трудовых и каторжных), этапы с острова на остров Архипелага, лагерные восстания, ссылка, послелагерная воля.В том 5-й вошли части Третья: «Истребительно-трудовые» и Четвертая: «Душа и колючая проволока».


Архипелаг ГУЛАГ. Книга 1

В 4-5-6-м томах Собрания сочинений печатается «Архипелаг ГУЛАГ» – всемирно известная эпопея, вскрывающая смысл и содержание репрессивной политики в СССР от ранне-советских ленинских лет до хрущёвских (1918–1956). Это художественное исследование, переведенное на десятки языков, показало с разительной ясностью весь дьявольский механизм уничтожения собственного народа. Книга основана на огромном фактическом материале, в том числе – на сотнях личных свидетельств. Прослеживается судьба жертвы: арест, мясорубка следствия, комедия «суда», приговор, смертная казнь, а для тех, кто избежал её, – годы непосильного, изнурительного труда; внутренняя жизнь заключённого – «душа и колючая проволока», быт в лагерях (исправительно-трудовых и каторжных), этапы с острова на остров Архипелага, лагерные восстания, ссылка, послелагерная воля.В том 4-й вошли части Первая: «Тюремная промышленность» и Вторая: «Вечное движение».


Рассказы и крохотки

Первый том 30-томного собрания сочинений А.И.Солженицына являет собой полное собрание его рассказов и «крохоток». Ранние рассказы взорвали литературную и общественную жизнь 60-х годов, сделали имя автора всемирно известным, а имена его литературных героев нарицательными. Обратившись к крупной форме – «В круге первом», «Раковый корпус», «Архипелаг ГУЛАГ», «Красное Колесо», – автор лишь через четверть века вернулся к жанру рассказов, существенно преобразив его.Тексты снабжены обширными комментариями, которые позволят читателю в подробностях ощутить исторический и бытовой контекст времени.