Рамсес Великий - [7]

— Одну из них сбил я! — возразил Рамсес. — Я её сам достану, она упала вот здесь, неподалёку, — и он попытался прыгнуть за борт.

Теперь уже отец с трудом успел поймать своего резвого и подвижного, как шарики ртути, сыночка.

— Ты, что, Сеси, с ума сошёл?! Ведь там может быть крокодил. Лежит на дне и ждёт, когда какой-нибудь дурачок кинется в воду, чтобы достаться ему на завтрак! — воскликнул Сети.

— А как же они? — показал рукой мальчик на плывущих между стеблей лотоса темнокожих слуг.

— Они взрослые люди, уже много раз бывавшие на охоте. Ты заметил, что у всех у них на шеях висят здоровенные ножи? Это для зубастого с зелёной шкурой. Ну, а потом, они же просто слуги. Даже если и слопает одного из них крокодил, то мы, конечно, позаботимся о его семье, но слугой меньше, невелика потеря. Если же я лишусь своего старшего сына и наследника, то это будет горе! А как будет плакать твои мама и бабушка?

— Я как-то об этом не подумал, — тяжело вздохнул Рамсес, живо представляя, как родные будут горевать.

— Вот поэтому-то я и твержу тебе всегда, сынок, что нужно сначала подумать, а потом уж делать, а то можно впопыхах совершить большую глупость, — Сети, улыбаясь, ласково погладил своей огромной ладонью худенькую спинку мальчика.

— Вот ваши цапли, хозяин, — слуги положили у ног Сети убитых цапель с бело-голубоватым опереньем.

— А вот эту подбил наш маленький господин, — улыбаясь, проговорил только что подплывший к лодке слуга.

Он положил к ногам подпрыгнувшего от радости Рамсеса, цаплю, пронзённую его небольшой стрелой.

— Ведь я же говорил, что попал в неё, я же говорил! — закричал пронзительно мальчишка, обрадованный своим первым охотничьим трофеем.

Его крик вспугнул большую стаю диких гусей. Вновь в небо полетели стрелы. На этот раз старший охотник подбил трёх птиц, а младший одну. Большого серого, ещё трепыхающегося гуся слуга опять положил к ногам мальчика.

— Ой, он ещё живой.

— Ничего, хозяин, — проворчал широкоплечий бритоголовый слуга, с простецким лицом, — мы ему сейчас шею свернём, и перестанет трепыхаться.

Слуга крепкими мозолистыми лапами крутанул серую головку с большим красным клювом — и гусь затих.

Мальчик с испугом в глазах потрогал ещё тёплую тушку птицы, перепачкав пальцы в крови. И вдруг заплакал.

— Ты чего это ревёшь, Сеси? — удивлённо спросил отец, поворачиваясь.

— Гуся жалко, — шмыгая носом, протянул сын.

— Дурачок, — Сети погладил его по голове, — ты же будущий охотник и воин, ты должен беспощадно уметь убить врага, а уж дичь и подавно. На то она и дичь, чтобы её убивать на охоте.

— Но он такой хороший, пушистый, зачем же его убивать? — проговорил малыш.

— Правильно мне твоя бабушка, Тиу, говорила, что тебе ещё рано на охоту. Поедем-ка домой, — покачал Сети головой. Посадив себе на колени сына, он стал рассказывать разные смешные случаи, которые с ним случались на охоте, чтобы отвлечь мальчика от тягостного впечатления от первых убитых птиц.

Лодка опять заскользила по протоке между высокими стеблями папируса. Солнце уже поднялось выше и стало заметно жечь плечи гребцов и охотников. Пролетела стая лебедей, но Сети только проводил их взором. В воде неподалёку от борта плеснула хвостом большая рыба.

— Гарпун бы сейчас, такую бы рыбищу добыли! — воскликнул слуга, управляющий кормовым веслом.

— Ты направляй лодку к ступенькам, а то по твоей милости все в воде окажемся у самого дома! — прикрикнул своим зычным командирским голосом начальник лучников корпуса Сетха.

Вскоре по лестнице прямо из лодки отец и сын поднялись на просторную веранду. Здесь уже ждали две женщины. Молодая — мать Рамсеса Туи, и пожилая — бабушка Тиу. Рядом с важными дамами стояли рослые нубийцы с опахалами. Прибежали младший брат и сестрёнка. Как только слуги подняли на веранду охотничью добычу, раздался громкий гомон. Все восхищались Рамсесом, который с гордым видом стоял у цапли и гуся. Голенькая, чернокожая дочка служанки, выпятив толстые, причмокивающие от восхищения губы, опасливо притронулась к гусю пальчиком и спросила с придыханием:

— Неужели это ты сам убил их, Сеси?

— А кто же? — воскликнул с важностью Рамсес, уже забыв о жалости к гусю. — Я из своего лука выстрелил точно ему в грудь. Он только трепыхнулся и как камень бух в воду. Я хотел его сам достать, но слуги-то зачем? Они мне его и выловили.

Стоявшая рядом с ним младшая сестрёнка, тоже голенькая, отличавшаяся от служанки только более светлой кожей и двумя серебряными браслетами на руках, запрыгала на месте от восхищения и ужаса.

— Какой ты уже большой, Сеси, — пропищала она. — Скоро ты уже наденешь парик, ожерелье, возьмёшь в руки посох и пойдёшь в дедушкин корпус командовать воинами.

— Ну, до этого ему ещё далеко, — подошла к детям служанка-кормилица в зелёной тунике, тяжело переваливаясь на толстых ногах. — Пойдём-ка, Сеси, ты умоешься и позавтракаешь.

Её загорелые мягкие и в то же время сильные руки потянули маленького охотника за собой. Рамсес с достоинством подчинился. Он и вправду сильно проголодался. Жизнь в усадьбе Парамеса, крупного военачальника, командира корпуса Сетха, и, как поговаривали в столице страны Мемфисе, любимца правящего фараона престарелого Хоремхеба, вновь потекла своим чередом.