Рамсес Великий - [115]

2

На следующий день Риб-адди был вызван во дворец Ахирама, где в это время находился фараон. Он вошёл с чёрного входа, прикрывая лицо полой своего потёртого коричневого плаща. Один из многих телохранителей фараона, позвякивая о кирпичные углы коридоров висевшим у пояса мечом, провёл разведчика закоулками, где пахло чадом кухни и помоями и поминутно встречались бегущие куда-то с поручениями слуги, не обращавшие, впрочем, никакого внимания на скромно одетого финикийца. Вскоре Риб-адди оказался в довольно просторной комнате, где на невысоком стульчике желтолицый визирь Рамос просматривал, быстро разматывая, скрипучий, серый свиток папируса. Молодой человек поклонился, сняв свой зелёный финикийский колпак.

— Садись, мой милый Рибби, — вельможа рукой показал на скамеечку у своих ног, — и расскажи подробно о своей деятельности в Хаттусе, всего ведь в донесениях не сообщишь. Я, кстати, их только что просматривал. Мне всё переписали в один свиток, и я скажу, это выглядит внушительно. Ты поработал на славу. Наш повелитель знает об этом и уже повелел наградить тебя хорошими земельными угодьями в новой нашей столице, а также долей военной добычи, её ты будешь получать отныне, как военачальник среднего звена. После нашего разговора властитель, да здравствует он вечно, удостоит тебя своим приёмом. Когда будешь ему докладывать о своей деятельности, будь краток и точен, сообщай только самое главное. А вот про принцессу Арианну расскажи поподробнее. И вот ещё что. Я знаю, что принцесса отличается независимым характером и её поведение не укладывается, ну скажем помягче, в рамки обычной целомудренной жизни незамужней представительницы царского рода азиатской державы. — Рамос хитро посмотрел на своего подчинённого, снял куцый паричок и погладил шишкообразный купол лысого черепа. — Но ведь она большой и искренний наш друг, очень нам полезный. В будущем от её действий зависит во многом исход нашего противостояния с хеттами. Поэтому не стоит сердить фараона подробностями из личной жизни Арианны, они могут ему не понравиться. Я отнюдь не призываю обманывать нашего властелина, — взмахнул своими маленькими морщинистыми ручками царедворец, — отнюдь нет! Но когда к политике примешиваются личные чувства, то возможна ситуация, в которой даже сын Амона может оказаться перед очень сложной, болезненной задачей: пойти на поводу своих чувств или последовать голосу государственной мудрости. Поэтому наш долг умно и тактично вести себя и не допускать, чтобы повелитель попадал в щекотливое, двусмысленное, в общем неприятное для него положение. Ты меня понял, мой мальчик?

— Конечно, уважаемый, — склонил обросшую кудрявыми волосами голову Риб-адди. — Но хочу заметить, не кривя душой, что поведение принцессы заметно изменилось за последнее время. Даже Цинатте, её бабке, которая пытается следить за каждым её шагом, не к чему придраться: ни пьяных оргий, заканчивающихся кровавыми схватками соперничающих между собой многочисленных любовников, ни выездов на охоту, больше похожих на сражения с местными крестьянами, недовольными, что волков и кабанов травят на их засеянных полях и виноградниках, ни диких выходок на местном базаре, когда слуги режут как баранов купцов, отказывающихся дарить понравившиеся принцессе товары. Одним словом, Арианна превратилась в скромную девушку, занимающуюся вышиванием и музыкой. Вся Хаттуса не надивится на это чудесное превращение.

— Что ж, принцесса оказалась намного умнее, чем я о ней думал, — проговорил довольный Рамос, потирая сухие и гладкие ладошки. — Но, может, она ловко дурит головы всем, в том числе и тебе?

— Ну, как говорится в хеттской пословице: «Чёрного козла не отмоешь добела», — Риб-адди рассмеялся, лукаво улыбаясь. — Мне известно, что изредка к принцессе наведываются мужественные красавцы очень высокого роста, она предпочитает таких. Но это делается так скрытно, что даже прислуга её дворца не догадывается ни о чём.

— А как же ты это всё выведал? Уж не являешься ли и ты одним из тех красавцев? — вдруг, как шилом, уколол молодого человека Рамос подозрительным взглядом.

— Я ростом не вышел, — Риб-адди невозмутимо выдержал пристальный взгляд царедворца. — Да к тому же я отлично понимаю, что моя жизнь не стоила бы и крупинки серебра, пустись я на такую бессмысленную затею. Я знаю своё место, уважаемый. У меня в любовницах самая близкая служанка, можно сказать, подруга принцессы, Нинатта. Поэтому-то я в курсе всех тайн Арианны.

— Молодец, Рибби! — кивнул визирь, задумчиво причмокивая своими розовыми, несмотря на старость, губами. — Я, кажется, тебя недооценил. Из тебя, мой дружок, уже вышел ловкий царедворец. В будущем ты взлетишь очень высоко. У тебя есть чутьё, как себя вести в сложных ситуациях, а это дано отнюдь не каждому, тем более в молодые-то годы. Что ж, я тебя слушаю, рассказывай подробно, не упуская ничего, — старичок, уютно усевшись на своём стуле, чуть прикрыл глаза и приготовился внимательно слушать.

Только через несколько часов, когда солнце уже стало клониться к тёмно-синему морскому горизонту, Рамос повёл молодого человека в небольшой зал, где находился фараон. Он играл с маленькой, проворной белой собачкой, своей любимицей, кидая в разные углы алый, сшитый из пурпурной материи мячик. Собачонка увлечённо кидалась за мячиком, принося к ногам весело хохочущего хозяина. Когда в зале появился визирь и какой-то бородатый финикиец, собачка яростно залаяла и кинулась на чужестранца. Она вцепилась в коричневый плащ и начала остервенело рвать его край.