Рампа и жизнь - [40]
– «Прослезился тут даже Том Жакки…»
Певец, сам взволнованный гениальной песней, кончил и дал последний аккорд.
В коридоре раздались аплодисменты и восторженные крики:
– Браво! Бис! Еще, еще!
– А рожна не хотите? – крикнул им Дальский. – Платите за вход, чорт возьми! Даром только птички поют.
И потом сказал долговязому:
– Если бы ты, сукин сын, умел дышать на сцене, то покорил бы весь мир от запада до востока. Ты слышишь, что делается в коридоре? Это – твоя судьба, брат! И знай, что это говорит тебе сам Мамонт Дальский, который зря на ветер слов не бросает. Каждое слово Мамонта Дальского – пуд. Иди, нагнись, я тебя поцелую. Поцелуй Мамонта Дальского – это благословение судьбы, брат. Экой ты длинный!
– У меня шея длинная, Мамонт Викторович.
– Да, шейка ничего себе. Вешать за такие шеи хорошо… Удобно. Ну и вот, слушай меня внимательно: певцов хороших на сцене не мало, но вот артистов, актеров – раз-два и обчелся. У нас вот есть один только – Фигнер, да и то слабизна. И голоса совсем уже нету. А если тебе дать актерскую суть, то ты весь мир раскачаешь. И судьба благосклонна к тебе: она с первых твоих младенческих шагов ставит тебя на путях Мамонта Дальского – самого Мамонта Дальского, самого Дальского, единого нашего настоящего трагического актера! Лучшее украшение нашего Александринского Театра и вообще всей Российской сцены! На него там не надышатся, им там восхищаются, ценят, уважают! и о, люди – порождение крокодилов!.. на свете, друг мой Фридрих, есть многое такое, что и тебе даже, ишаку, не снилось! Да-с!
– Да я потому и прибиваюсь к вам, Мамонт Викторович.
– Ах, только потому?
И Дальский вдруг вскипел.
– Ах, только потому? Значит, ты только пользы от меня ждешь? Чтобы я тебя, сукина сына, ремеслу выучил? А потом ты мне на хвост наплюешь? Самого меня, Мамонта Дальского, не любишь? Я для тебя хурма японская? Скот! Дурак! Пошел вон!
– Мамонт Викторович, вы не так меня поняли…
– Скажите, пожалуйста, я не так его понял! Шекспира понимаю, Шиллера понимаю, а тебя, осла, не понимаю. Пошел вон!
– Я не то хотел сказать, Мамонт Викторович.
– Я знаю, что ты хотел сказать. Я и не таких еще, как ты, раскусывал.
– Простите, Мамонт Викторович.
– То-то, простите… Лети сейчас на Невский и купи три пары молочных сосисок. И полбутылки нежинской!
– У меня мелочишки нет, Мамонт Викторович. Мелочишки нет, и разменять нечего, так что ли?
И Дальский вдруг раскатисто рассмеялся. Долговязый вздохнул с облегчением.
– Возьми вон там, в жилетном кармане.
Долговязый поднес ему жилет.
– Достаньте сами, Мамонт Викторович.
– А сам почему не берешь?
– Неловко как-то, Мамонт Викторович.
– Бери, бери, не ломайся. Ты – великий артист и другого великого артиста обворовывать не станешь. А потом поедим, выпьем и пройдем из «Бориса». Коронацию! А теперь пулей лети. Жрать захотелось.
Долговязый вылетел пулей, счастливый и радостный – гроза прошла.
Имя долговязого было: Федор Иванович Шаляпин.
Через четверть часа сосиски грелись на спиртовке и на столе аппетитно красовалась, в форме Эйфелевой башни, розовая, прозрачная рябиновка.
– Я, Мамонт Викторович, еще у Филиппова пять пирожков прихватил. Ваши любимые, с капусткой. Только что из печки вынули…
– Молодец! Открой рябину-матушку.
Долговязый, с ученым видом знатока, хватил ладонью по дну бутылки, и пробка как-то радостно вылетела.
Дальский приложил горлышко ко рту, выцедил половину и сказал:
– «Выпьем с горя… Где же кружка?»
– Мы по-военному, Мамонт Викторович.
– Давай пирог скорее.
Шаляпин подал промасленный мешочек с пирожками. Мамонт перекусил один и с наслаждением зажевал.
– Говорят – я алкоголик. Вздор какой! Алкоголик не закусывает. Алкоголик понюхает корочку хлеба и делу конец. А мне жрать, жрать давай! Сосиски давай, дьявол!
Шаляпин вынул дымящуюся сосиску и подал. Достал с окна горчицу.
– А ты чего не выпьешь?
– Жду вашего разрешения, Мамонт Викторович.
– Какой дурак!
Шаляпин нацелился было на горлышко, но Дальский крикнул:
– Не смей из горлышка! Возьми рюмку!
Шаляпин взял рюмку.
– Ну, вот то-то. Ты не обижайся, Фридрих, я не совсем в себе…
Еда кончилась.
– Как же насчет выхода, Мамонт Викторович?
– Насчет выхода? Вон – ширма. Это – собор. Там тебя великий патриарх только что повенчал на царство, на российское царство – понимаешь? Теперь ты, внутренне взволнованный, а снаружи спокойный, выходишь к народу. Тут тебе орут славу, звонят колокола и тому подобное. А ты в ответ: «Скорбит душа…»
Шаляпин пошел за ширму и вскоре вышел оттуда в царской позе.
– А где же посох?
– Посоха нет, Мамонт Викторович.
– А ты сделай так, чтобы я видел его в твоей руке. Это же и есть актерское искусство. Вали снова.
Шаляпин снова вышел из-за ширмы, протянув руку, как бы с посохом.
– Это, брат, ты не посох держишь, а селедку за хвост. Дай мне купальный халат.
Через секунду из-за ширмы выходит Дальский. И Шаляпин побледнел. Действительно, в правой руке, пустой – был посох. Чудо! Казалось, что даже было слышно, как он постукивает.
– В чем дело, Мамонт Викторович? Как это вы?
– А это очень просто. Секрет такой есть.
– Откройте, Мамонт Викторович.
– А, брат, нет. За открой деньги платят.
В созвездии британских книготорговцев – не только торгующих книгами, но и пишущих, от шотландца Шона Байтелла с его знаменитым The Bookshop до потомственного книготорговца Сэмюэла Джонсона, рассказавшего историю старейшей лондонской сети Foyles – загорается еще одна звезда: Мартин Лейтем, управляющий магазином сети книжного гиганта Waterstones в Кентербери, посвятивший любимому делу более 35 лет. Его рассказ – это сплав истории книжной культуры и мемуаров книготорговца. Историк по образованию, он пишет как об эмоциональном и психологическом опыте читателей, посетителей библиотек и покупателей в книжных магазинах, так и о краеугольных камнях взаимодействия людей с книгами в разные эпохи (от времен Гутенберга до нашей цифровой эпохи) и на фоне разных исторических событий, включая Реформацию, революцию во Франции и Вторую мировую войну.
Книга рассказывает о жизненном пути И. И. Скворцова-Степанова — одного из видных деятелей партии, друга и соратника В. И. Ленина, члена ЦК партии, ответственного редактора газеты «Известия». И. И. Скворцов-Степанов был блестящим публицистом и видным ученым-марксистом, автором известных исторических, экономических и философских исследований, переводчиком многих произведений К. Маркса и Ф. Энгельса на русский язык (в том числе «Капитала»).
Один из самых преуспевающих предпринимателей Японии — Казуо Инамори делится в книге своими философскими воззрениями, следуя которым он живет и работает уже более трех десятилетий. Эта замечательная книга вселяет веру в бесконечные возможности человека. Она наполнена мудростью, помогающей преодолевать невзгоды и превращать мечты в реальность. Книга рассчитана на широкий круг читателей.
Биография Джоан Роулинг, написанная итальянской исследовательницей ее жизни и творчества Мариной Ленти. Роулинг никогда не соглашалась на выпуск официальной биографии, поэтому и на родине писательницы их опубликовано немного. Вся информация почерпнута автором из заявлений, которые делала в средствах массовой информации в течение последних двадцати трех лет сама Роулинг либо те, кто с ней связан, а также из новостных публикаций про писательницу с тех пор, как она стала мировой знаменитостью. В книге есть одна выразительная особенность.
Имя банкирского дома Ротшильдов сегодня известно каждому. О Ротшильдах слагались легенды и ходили самые невероятные слухи, их изображали на карикатурах в виде пауков, опутавших земной шар. Люди, объединенные этой фамилией, до сих пор олицетворяют жизненный успех. В чем же секрет этого успеха? О становлении банкирского дома Ротшильдов и их продвижении к власти и могуществу рассказывает израильский историк, журналист Атекс Фрид, автор многочисленных научно-популярных статей.
Многогранная дипломатическая деятельность Назира Тюрякулова — полпреда СССР в Королевстве Саудовская Аравия в 1928–1936 годах — оставалась долгие годы малоизвестной для широкой общественности. Книга доктора политических наук Т. А. Мансурова на основе богатого историко-документального материала раскрывает многие интересные факты борьбы Советского Союза за укрепление своих позиций на Аравийском полуострове в 20-30-е годы XX столетия и яркую роль в ней советского полпреда Тюрякулова — талантливого государственного деятеля, публициста и дипломата, вся жизнь которого была посвящена благородному служению своему народу. Автор на протяжении многих лет подробно изучал деятельность Назира Тюрякулова, используя документы Архива внешней политики РФ и других центральных архивов в Москве.