Рампа и жизнь - [26]
А что есть государство? Это – отвердевшая революция.
Эта расплавленность чувствовалась и в белой зоне.
Здесь война проходила в атмосфере гомерических генеральских кутежей. Особенно отличался в этом отношении очень популярный атаман Шкуро, – человек, несомненно, одаренный, но кутила первостепенный.
Преходящая «государственность» все больше и больше приходила в расплавленное состояние.
Расплавилось все до неузнаваемости – вплоть до самого глубокого произвола. «Благодарное население» поставляло все, и платил за эти «поставки» только Господь Бог.
В постоянной тревоге будущее было окутано холодным туманом и было только одно желание: забраться в какую-нибудь невылазную дыру поглуше, – лишь бы только не видеть того, что делается на белом свете.
Добрались до Евпатории.
Как все Божие было прекрасно: море, воздух, солнце, горы! После дальнего бега немного отдышались. У некоторых актеров неподалеку от Евпатории были небольшие именьица. О. Л. Книппер-Чехова уехала к себе в Гурзуф.
Отдых – отдыхом, но нужно кому-то думать и о дальнейшем.
Дальнейшее выпадало на мою долю. Я был главой этой небывалой в летописях русского театра экспедиции.
И, пока актеры начали готовить новый репертуар, я должен был оформить все практически – иными словами: надо было опять куда-то ехать, опять искать театральные помещения, заключать контракты, подготавливать зимний сезон и все это в условиях, давно переставших быть нормальными.
И вот, в один прекрасный день, мы с Берсеневым выехали обратно в Харьков.
Симфония продолжалась: переполненные вагоны, вместо дверей лазят в окна, сыпной тиф, грязь, толкотня, давка, и на каждом шагу знаменитая проверка документов.
Единственное звание, которое еще как-то уважали, было звание актерское и, в особенности, звание артиста Художественного Театра.
Кое-как доползли до станции Синельниково.
Здесь было особенно тревожно. Говорили, что пошаливают «шкуринцы». «Пошаливают» это выражение разбойничье. И действительно – на станции я вылез из вагона и пошел в буфет, так как жажда замучила, но, когда ударил второй звонок, я побежал к своему вагону, уже занес ногу на первую ступеньку, но втиснуться на площадку не мог, ибо коридорчик был вплотную заполнен. Чувствую, что сзади мне кто-то поддает грудью. Обернулся, солдаты в примелькавшихся шкуринских папахах. С ног до головы обвешаны наганами, несуществующими знаками отличия, лентами, орденами. Разит от них сивухой невообразимо. Вид наглый, победительный – все дозволено!
Не имея возможности пролезть в вагон, один из шкуринцев заорал:
– Всем выходить! Поверка будет!
Не знаю, откуда у меня взялись силы, но я обернулся и тоже во всю мочь закричал:
– К чортовой матери! Здесь все по ордерам генерала Деникина едут!.. Поняли?!
Сердце билось невероятно.
И вдруг слышу, папаха снизу растерянно отвечает:
– Если по таким ордерам, то нам здесь делать нечего.
И ушли.
Из Харькова в Ростов на Дону. Надо было заручиться театром для предстоящих гастролей.
Ростов, вообще большой коммерческий город, на этот раз совершенно напоминал собою столицу: здесь была Ставка, министерства, «недорезанные буржуи», остатки интеллигенции, – все это кипело, бурлило, носилось по улицам в каких-то необыкновенных, почти маскарадных костюмах, осаждало газетные киоски, толпилось перед витринами пропагандного отдела; обсуждало всякие слухи, сведения из сфер и атмосфер. А вокруг земных благ изобилие. В магазинах Чичкина, как ни в чем не бывало, любая снедь в любом количестве; в ресторанах настоящие бордосские вина, шампанское льется рекой.
Куда ни посмотришь – Пир во время чумы.
И оркестры, оркестры, и всюду одно и то же:
– «Сильва, ты меня не любишь? Сильва, ты меня погубишь!..»
На каждом шагу знакомые, то московские, то петербургские.
– Вы чего здесь?
– Везу Художественный Театр.
– Сюда? В Ростов?
– Сюда. В Ростов.
– Боже, какое счастье! Наш Театр будет с нами!
– Ваш Театр будет с вами.
– Какое счастье! Мало вас расцеловать. Какая радость! Как это украсит нашу сумасшедшую жизнь!
И снова в моих руках была чаша Радости.
Сунулся в главный асмоловский театр с целью снять его.
Сухой отказ.
– Нам самим нужен. Сборы – переполненные.
Что делать? Положение катастрофическое.
На Садовой улице был еще один театр, деревянный и невзрачный, но поместительный. Я кинулся туда. Увы! Реквизирован для сыпно-тифозных больных.
Решил обратиться к военным властям с просьбой снять реквизиции. Отправился в Таганрог, к генералу Лукомскому, и от имени артистов Художественного Театра изложил свою просьбу…
И… даже в такие страшные времена, обаяние Театра оказало свое влияние.
Реквизиция была снята.
Немедленно бросился к подрядчикам, чтобы произвести необходимый ремонт, так как помещение было невероятно запущено.
Сошлись, сторговались, ударили по рукам.
Бодрость, доброе самочувствие вернулись ко мне, и я обдумывал план дальнейшего путешествия, дальнейшей авантюры.
Повинуясь какому-то слепому инстинкту, направился я в Екатеринодар. Тут было легче, и владелец театра актер Э. Берже сдал мне его на шесть недель.
Осень приближалась. Мои актеры отдохнули в Евпатории, подкормились, были спокойны и твердо верили в мою звезду и в то, что на всяком пути я их выручу и спасу.
В созвездии британских книготорговцев – не только торгующих книгами, но и пишущих, от шотландца Шона Байтелла с его знаменитым The Bookshop до потомственного книготорговца Сэмюэла Джонсона, рассказавшего историю старейшей лондонской сети Foyles – загорается еще одна звезда: Мартин Лейтем, управляющий магазином сети книжного гиганта Waterstones в Кентербери, посвятивший любимому делу более 35 лет. Его рассказ – это сплав истории книжной культуры и мемуаров книготорговца. Историк по образованию, он пишет как об эмоциональном и психологическом опыте читателей, посетителей библиотек и покупателей в книжных магазинах, так и о краеугольных камнях взаимодействия людей с книгами в разные эпохи (от времен Гутенберга до нашей цифровой эпохи) и на фоне разных исторических событий, включая Реформацию, революцию во Франции и Вторую мировую войну.
Книга рассказывает о жизненном пути И. И. Скворцова-Степанова — одного из видных деятелей партии, друга и соратника В. И. Ленина, члена ЦК партии, ответственного редактора газеты «Известия». И. И. Скворцов-Степанов был блестящим публицистом и видным ученым-марксистом, автором известных исторических, экономических и философских исследований, переводчиком многих произведений К. Маркса и Ф. Энгельса на русский язык (в том числе «Капитала»).
Один из самых преуспевающих предпринимателей Японии — Казуо Инамори делится в книге своими философскими воззрениями, следуя которым он живет и работает уже более трех десятилетий. Эта замечательная книга вселяет веру в бесконечные возможности человека. Она наполнена мудростью, помогающей преодолевать невзгоды и превращать мечты в реальность. Книга рассчитана на широкий круг читателей.
Биография Джоан Роулинг, написанная итальянской исследовательницей ее жизни и творчества Мариной Ленти. Роулинг никогда не соглашалась на выпуск официальной биографии, поэтому и на родине писательницы их опубликовано немного. Вся информация почерпнута автором из заявлений, которые делала в средствах массовой информации в течение последних двадцати трех лет сама Роулинг либо те, кто с ней связан, а также из новостных публикаций про писательницу с тех пор, как она стала мировой знаменитостью. В книге есть одна выразительная особенность.
Имя банкирского дома Ротшильдов сегодня известно каждому. О Ротшильдах слагались легенды и ходили самые невероятные слухи, их изображали на карикатурах в виде пауков, опутавших земной шар. Люди, объединенные этой фамилией, до сих пор олицетворяют жизненный успех. В чем же секрет этого успеха? О становлении банкирского дома Ротшильдов и их продвижении к власти и могуществу рассказывает израильский историк, журналист Атекс Фрид, автор многочисленных научно-популярных статей.
Многогранная дипломатическая деятельность Назира Тюрякулова — полпреда СССР в Королевстве Саудовская Аравия в 1928–1936 годах — оставалась долгие годы малоизвестной для широкой общественности. Книга доктора политических наук Т. А. Мансурова на основе богатого историко-документального материала раскрывает многие интересные факты борьбы Советского Союза за укрепление своих позиций на Аравийском полуострове в 20-30-е годы XX столетия и яркую роль в ней советского полпреда Тюрякулова — талантливого государственного деятеля, публициста и дипломата, вся жизнь которого была посвящена благородному служению своему народу. Автор на протяжении многих лет подробно изучал деятельность Назира Тюрякулова, используя документы Архива внешней политики РФ и других центральных архивов в Москве.