Раминар - [79]

   Лайлин выбралась из фургона, стараясь не потревожить спавших Айхела и Каилару. Зябко передёрнув плечами и плотнее запахнув шаль, она присела на подножку и осмотрелась в поисках Алестара или Халахама. Один из них должен был нести дозор где-то неподалёку.

   Покинув трактир и отправившись в путь, Халахам признал тот факт, что ведьма оценивала собственные силы не так высоко, чтобы повторить нападение на Эрикира в его и су-волда присутствии, но это ещё не отменяло той опасности, которую представляла собой Шеа. Лайлин не знала ничего об этой женщине, не знала, каким образом связаны были все трое. Очевидным оставалось лишь одно - более чем прохладное отношение сторон друг к другу. Не вытянув из Халахама ни горстки информации, девушка как-то раз подобралась с вопросами к Алестару, но то, как изменилось его лицо при одном упоминании имени Шеа, отбило у Лайлин всякое желание копаться и дальше в этой тайне, покрытой мраком. Эрикир вообще немного робел в присутствии Халахама и уж точно не знал, как подступиться к молчаливому Алестару, который имел вызывающую у спутников озноб привычку передвигаться бесшумно, порой, скользя суровой тенью следом за тобой и возникая словно бы из ниоткуда. По этим простым причинам в роли источника сведений для них с Эрикиром выступала Лайлин. Однажды она возмутилась по поводу того, что располагая возможностью чтения чужих мыслей, он мог бы давно взять инициативу на себя и заняться поиском ответов на вопросы. Эрикир разобиделся и долгое время избегал разговоров на неприятную тему. Лайлин понятия не имела, что своим предложением бередит старую рану, пробуждает в нем сожаление об упущенном времени и досаду из-за возникавших теперь на тренировках трудностей. Эрикир остро реагировал на неудачи и приходил в отчаяние от того, что продвигался вперёд со скоростью престарелой улитки. Каилара каждый день сгоняла с него по семь потов вот уже последние недели три, а результаты так и не улучшились. Если на восковой дощечке, повернутой тыльной стороной вверх, было написано "бергамот", то Эри называл что-то вроде "бегемот" или "обормот" - близко и в то же время совершенно не то. Сама Лайлин также упорно работала над собой под наблюдением Халахама. В ту ночь, когда впервые применила силу для нападения, она смогла разглядеть световые тела людей, как назвал их Халахам - "ликады"*, без обычной полуминутной подготовки и сосредоточения, а так же сохранив привычное зрительное восприятие. Теперь она училась сознательно повторять проделанное ею в трактире. Успехи на данный момент были не велики, и контролированным использованием силы то, что получалось у Лайлин, пока назвать было сложно. Сама же она стремилась как можно быстрее перейти к загадочным тренировкам "без объекта лечения", о которых Халахам говорил ей. Только в ответ на нетерпеливые просьбы и вопросы, мужчина, в конце концов, заявил, что сперва необходимо научиться видеть то, что лежит на поверхности, а уже потом зарываться в глубины неизведанного. В отличие от неусидчивого и откровенно ленивого Эрикира, готового, сославшись на скуку, бросить начатое, Лин упорно продолжала биться головой о стену, с мрачным удовлетворением замечая, как по стене расползаются тоненькие трещины.

   Девушка хмуро глядела на отсвечивающие мутным серебром в сиянии луны лохматые колоски дикой пшеницы.  Проходивший в сорока шагах от места стоянки тракт скрыт был в море степных трав, так что, если бы Лин не знала, что он там есть, никогда не догадалась бы о его существовании. Сегодня ближе к вечеру их маленький обоз покинул сень рощи, где несколько часов назад случилась встреча с лже-кардами, и уткнулся прямиком в один из торговых путей, проходивший с юго-востока на северо-запад между Кройнерином и Ййеном. Не спеша окончательно прощаться с предлагающей некую степень уюта и защищающей от ветра рощей, люди разместились на свободном от деревьев месте - в уголке, образованном перекрёстком дорог.

   Лин уныло перевела взгляд на темневшее в нескольких лакратах от фургона остывшее кострище с двумя кривыми рогатками, воткнутыми в землю по сторонам. Полуистлевшие головёшки напоминали развалины древнего города. Она не могла заснуть. Из головы не шли хриплые крики, доносившиеся из кареты, когда кард избивал пленника рукояткой ножа. Бил, не жалея. До крови. Халахам мог бы вмешаться, но не стал, даже зная, что перед ним были не карды. Конечно, Лайлин не могла утверждать, что пленник отличался кротостью характера и был невинен, как младенец, но... что-то восставало в ней при мысли о том, что все они, полюбовавшись на самосуд, и пальцем не пошевелили, чтобы прекратить беззаконие, хоть это было в их силах. Да она сама могла остановить их сердца мановением руки! Ведь могла же?.. Задумавшись над этим, Лин не ощутила уверенности. Даже защищая собственную жизнь в ночь зелёного полнолуния, она не довела дело до конца, не нашла в себе твёрдости, не переступила барьер, испугалась. Испугалась изменений внутри себя. Испугалась жизни "после того как". Девушка с горечью подумала, что Халахам и Алестар когда-то тоже стояли у этой самой черты, и собирались с духом чтобы её перешагнуть. А может, и не было никаких колебаний? - или просто не было выбора. "А у меня он есть?". Лайлин подумала, как это будет. Если убить один раз, потом второй, третий... то дальше станет все равно? Ей вспомнилось, как Алестар, обронив короткое "понимаю", добил ловчего, которого отказался прикончить отец. "Понимаю. Не хотите открывать эту книгу. Что ж, я прочту за вас. Обычное дело. Не стоит переживать"